Разве радость греховна сама по себе? Она преступна лишь тогда, когда множит мировое зло, когда вкушающий восторги причиняет боль и горе ближним или дальним. А тонкая, чуткая душа, испытывая наслаждение, не падает, но возвышается, приходит в экстаз, лежащий, кстати, в основе всякого творчества. Потому что голоса, летящие из иных миров, могут услыхать либо личности, отмеченные печатью истинной святости — сиречь избранные свыше единицы, либо люди, обладающие особым даром и сумевшие временно освободиться от неутоленных вожделений, гудящих в крови и заглушающих чудный зов.
Конечно, речь идет не о непреложном правиле. Но так бывает очень и очень часто.
Даже в дремучем, изуверском средневековье отроки весьма рано составляли себе довольно верное понятие о супружеских играх: нравы, невзирая ни на что, были куда естественнее и проще насажденных девятнадцатым веком. (О, несравненная королева Виктория!). Касательно детей античных и доантичных даже говорить не приходится. Взрослые не стыдились любви, не окутывали ее завесой постыдной или полупостыдной тайны, а посему неведение отпрысков оставалось недолгим.
И, между прочим, эмоциональные калеки, столь изобильные в новейшее время, были большой редкостью.
Выводов избегаю. Просто указываю на безусловный факт.
* * *
Восклицание маленькой царицы застало Элеану врасплох.
— Конечно, всамделишная, — произнесла она после краткой, неловкой заминки. — Но, видишь ли, госпожа, и тебе, и венценосному Идоменею надлежит еще немного, совсем недолго, прислушиваться к наставлениям опекунов...
— Понятно, — прервала девочка. — Меня опекаешь ты, а брата — старший капитан Халк. У царей всегда имеются советники.
— Вот видишь! — облегченно вздохнула Элеана. — И ложе от вас не убежит. Нужно только чуть-чуть обождать.
Арсиноя склонила голову к плечу и вопросительно прищурилась.
— Чуть-чуть, — повторила жрица уже уверенней. — Годика два... Ну, полтора.
Идоменей внимал беседе с немалым любопытством.
— Значит, целых два года, — сказала девочка, — мы будем править понарошку?
— Да нет же, нет! — воскликнула смущенная Элеана. — Вы настоящие владыки, но следует подрасти, прежде чем...
Служительницы Священной Рощи потихоньку переглядывались.
— Ты надуваешь нас! — капризно закричала Арсиноя. — Сегодня говоришь, нельзя становиться женой и мужем, а завтра не позволишь царствовать! Я все знаю, — продолжила она с обидой, — знаю, какие вы хитрюги!
«И от Кидонии до Кносса каждый и всякий рассудит точно так же, — мелькнуло в мозгу Элеаны. — От мала до велика».
Алькандра поудобнее устроилась на толстом корне столетнего дуба, прислонилась к шершавой коре, сцепила пальцы вокруг сомкнутых коленей.