— До завтра, милый.
Она показала мне сумму и скрылась за дверью.
Я впал в небытие.
Там было хорошо и спокойно. Без долгов, проблем и непонятных женщин, имеющих надо мной неограниченную власть.
Домой вернулся под утро. Настя звонила раз тридцать, но я отключил мобильный. Она пыталась показать мне какие-то шмотки, приобретенные в бутиках, но я не реагировал.
Жена не знала, что это были последние деньги, которыми она так легко распоряжалась. Не могла знать. Мне всегда было фиолетово, как она их тратит, было все равно и теперь. Минуты складывались в часы, и я изо всех сил старался уснуть. Только время имело для меня какую-то ценность. И оно противным тиканьем отсчитывало секунды, отмеренные мне дьяволом в женском обличье.
Чтоб не встречаться с Алиной, я опять не придумал ничего лучшего, как не выйти на работу. Я не мог ей заплатить и боялся ее. Она никогда не являлась ко мне в дом, я надеялся, что не явится и сегодня.
«Жди новостей», — пришло в вечернем смс.
Как я провел эту ночь? Спал ли я? Чувствовал ли вообще себя живым? Ответ один: я умирал. Медленно, в муках. Как она того и хотела. Я думал: кто будет следующим? Как в фильме о негритятах и проклятом острове. Только в ее игре я был единственной мишенью.
* * *
Смерть Константина Залевского стала третьей. И я понял, что совпадений быть не может.
Я наконец-то все понял.
Многострадальную крымскую стройку было уже не спасти.
* * *
— Приготовил деньги?
Алина стояла на пороге, скрестив руки на груди. Сумки при ней не было.
«Стареешь, мать, — пронеслось в голове. — С каких пор обращаешь внимание на чужое мнение?»
Мы не виделись пару месяцев. Всего пару месяцев, и она пришла вновь. Зачастила. Сказать ей об этом?
— Май, — почему-то промолвил я и показал за окно.
За стеклом простирался проспект, зеленели деревья, земля наполнилась свежим запахом новой листвы, чего-то тайного, доселе неизведанного. Как первоклассница, спешащая на свой первый звонок, столица пребывала в сладком предвкушении лета. Не понимая, что после него наступит неизбежная осень. Безжалостно стряхнет крепкие листочки, и их без сожаления сожгут на кострах городские дворники. Как та юная школьница, которая не подозревает, что после первого класса будет второй, третий, и попадает она в кабалу на целых десять лет. Лучших лет своей жизни.
— Тогда тоже был май.
Алина впервые со мной заговорила. Не о деньгах.
«Как пенсионеры, ей-богу, — мелькнуло в голове. — Погоду обсуждаем».
Я хотел остановить это мгновение, оно было необычным. Прижаться к этой женщине, сдавить ее в своих объятиях и никуда не отпускать. Чтоб не двигалась, не вырвалась и не плескалась ядом. Я чувствовал, что теряю над собой контроль. Еще немного, и я начну ползать в ее ногах, умоляя о прощении. Странным образом она стала необходима мне. Как воздух, как смысл жизни, как спасательный круг.