Я не связывал смерть Петра с Алиной до тех пор, пока Настя не рассказала мне о любовной связи покойного с кондитершей Анной. Тогда память стала понемногу просыпаться. События тасовались хаотично, как в карточной колоде, подсовывая факты. Пока не выстроились в нужном порядке. Смерть Петра не была случайной. Я был в этом на сто процентов уверен. И даже знал заказчика в лицо.
— Ты убивала живых людей. Тебя не волновали их судьбы?
После суда у меня было пять минут на прощание. Я подошел к Алине. Она сидела в последнем ряду и наблюдала за процессом через стекла солнцезащитных очков.
Наручники не позволяли схватить ее за горло, а мне так хотелось это сделать…
— Нет.
Она была, как всегда, спокойна.
— Я лишь твоя послушная ученица. Все зло идет от тебя.
Меня вытолкали в затылок.
На Настю я даже не взглянул.
Дятков был пешкой в игре Алины. Имея в любовниках президента моего банка, она ловко расставляла сети. Такие жмоты, как я, директор «Сталекса», мой проектант, всегда клюют на халяву. Это неизбежно, это в крови.
Подержанный автомобиль, невыплаченный гонорар, бракованные детали.
Дальше оставалось только передвигать фигуры на шахматной доске.
Я даже вспомнил Ксению, Мишкину жену.
Это случилось в то давнее разгульное время, когда девки не имели для меня никакого значения, я штопал их партиями и забывал на следующее утро. Как к нам в гаражи попали первокурсницы, не помню. Наверное, подзаборные надоели, захотелось элиты. Одна из них на меня запала. Я кружил ее пару дней и обещал жениться. Я всегда так делал, и этот трюк не давал осечек. Сработал и в тот раз. Утром я даже не вспомнил ее имени. Коротко бросил: «Проваливай», — и был таков.
В камере у меня было много времени. И память, как электрический стул, терзала мой мозг пытками. Безостановочно, ежесекундно. Каждый новый день подсовывала новые воспоминания.
Я ничего не помнил о своей жене, мог ли я вспомнить проходную девку?
Оказалось, смог.
Единственное, что мне было неподвластно, — я не мог остановить этот процесс, не мог выключить картинки в своей голове. Она жила как будто отдельно от всего тела. И терзала воспоминаниями вновь и вновь.
Залевский попался на шантаж.
Костя был крепким орешком, и Алине никак не удавалось нацепить его на крючок. Она плела вокруг него свои сети, но безупречность в отношении к работе не давала возможности найти слабое место.
По информации круглосуточной слежки, Костя был примерным семьянином, и это раззадоривало брошенную женщину.
Втайне она завидовала жене Залевского. У той было все, о чем могла мечтать любая женщина.