И готова отправиться ужинать. Димитриос предложил тихонько поужинать в гостиной, примыкающей к их двум спальням. Вид из окон гостиной на Босфор давал сто очков вперед любому роскошному ресторану. Она открыла дверь в гостиную.
Димитриос в коротком черном пиджаке и серых брюках, задумавшись, стоял у окна. Маленький столик в нише сверкал хрусталем. Таре показалось, что она перенеслась на сто лет назад, в поезд, спешащий в неизвестное. Гостиная была стилизована под королевскую столовую поезда. Спальня Димитриоса была репродукцией комнаты в Версале, откуда отправлялся поезд. Тара подошла к окну и взяла Димитриоса под руку. Внизу сновали огни невидимых лодок. Казалось, их столовая легко скользит вперед, тогда как огни внизу стоят на месте, отмечая для них путь. Она улыбнулась ему.
— Спасибо тебе, Димитриос.
Он прижал губы к ее ладони. Лицо его было серьезным.
— Я хочу, чтобы ты называла меня Димитрием, Тара. — Он подошел к бару и открыл бутылку вина. Музыка, исполняемая оркестром, под которую они накануне танцевали, передавалась в их столовую через динамики. На мгновение Таре показалось, что она слышит перестук колес. Димитрий. Два официанта в белых куртках бесшумно накрыли стол к ужину и так же бесшумно удалились. Разговоры были не нужны. Достаточно самой обстановки. Вида из окна и музыки было достаточно. Димитрий. Привыкнет ли она называть его так?
— Итак, — Димитриос поднял бокал, — ты готова вернуться к своим героям?
— Да, — Тара чокнулась с ним, — но я никогда не забуду этой прелюдии. Все было, как… — Она взглянула в окно и смутилась. Едва не сказала: как во время медового месяца. — Выходные получились просто замечательными.
— А если бы твой герой появился здесь собственной персоной, Тара? Если бы ты, допустим, встретилась с ним на вечеринке?
Она весело рассмеялась.
— Ну, думаю, он был бы похож на тебя. Я всегда мечтала встретить кого-нибудь, такого же…
Он опустил голову, слишком уязвленный, чтобы говорить, но Тара успела заметить радость и страдание в его глазах. Она тупо смотрела на его поникшую голову и с тревогой размышляла. Поезд остановился. Они прибыли в пункт назначения, к границе нового и неизведанного. В комнате было абсолютно тихо. Она машинально поднесла руку к губам — на ней еще сохранилось ощущение его поцелуя.
Димитриос взглянул на нее. Глаза его снова стали ясными.
— Прости меня.
Она думала, что он улыбается, но на его лице была не просто улыбка — она разглядела на нем смесь боли и счастья. Тара заглянула в его темные глаза и увидела в них одновременно и слишком много, и слишком мало.