Меня Кайя демонстративно не замечает. Из-за Йена? Он и вправду хотел, чтобы я не вмешивалась? А теперь рассчитывает, что обижусь и уйду? Не дождется. Присаживаюсь рядом и протягиваю миску. Картофель. Жареное сало, лук и яйца. Роскошный ужин, если подумать.
– Никогда больше так не делай. – Кайя сдается. – Ты не понимаешь, насколько это опасно.
– Понимаю.
– Нет. Я хотел его…
– …убить.
Он забыл, что я его вижу.
– Да.
– Но ведь не убил, верно? Ты сам себя остановил. И ты это знаешь.
Кайя ест, только… как человек, который понимает, что должен съесть некоторое количество еды, дабы не помереть от голода. Кажется, ему безразлично, что именно в тарелке.
– Спасибо. – Он все еще вежливый.
Но не совсем живой. Хорошее определение. Запомнилось.
– Пойдем в дом.
– Нет. – Он стягивает рубашку, отжимает и вешает на коновязь. – Мне не следует там находиться. Я не уверен, что сумею держать свои… порывы. Но я рад, что ты пришла. Нам надо поговорить.
Он мог бы позвать меня. Гордость не позволила?
Кайя раскрывает ладонь. Кольцо. Синий камень на золотом ободке. Выглядит тусклым, стекляшкой обыкновенной.
– Я понимаю, кто тебя отправил в город и с какой целью.
А рука черная, чистой кожи не осталось. На груди разве что… и на спине. На шее пара светлых островков. Плети распустились на щеках, поднялись к вискам, пустили побеги по лбу и в волосы.
В них появилась седина.
И сейчас Кайя не стал уворачиваться. Закрыл глаза только, точно ждал, что я могу ударить.
– Что они с тобой сделали?
– Я понимаю и то, что выбора тебе не оставили. И я даже рад этому.
Он гасит боль, но я все равно ее слышу. Нельзя ждать, что он за пару часов станет прежним. Вообще нельзя ждать, что он станет прежним. Нас прежних больше нет.
– Я не смогу от тебя отказаться. И уйти не позволю.
– Я не хочу уходить.
Он не слышит.
– Иза, ты знаешь, что я сделал и почему. – Он сжимает кольцо, как будто хочет раздавить его. – Если вдруг возникнет аналогичная ситуация, я поступлю точно так же. Я не буду рисковать твоей жизнью или здоровьем. Убью. Умру. Предам. Возьму в жены женщину, мужчину, осла… все, что попросят.
Кожа горячая настолько, что обжигает.
– Я хотел бы обещать, что этого не случится, но…
– Солгал бы.
– Да.
– Хорошо.
– Что «хорошо»?
– Что не лжешь.
Все-таки отстраняется и ждет ответа. И я отвечу:
– Я все это знаю. – Он почти сроднился с темнотой, но я не позволю ему спрятаться в ней. – Как знаю и то, что ты мне нужен.
Кайя умрет, но не позволит тому, что было, повториться.
– И не только мне… – И вот тут я растерялась. Как ему сказать? И надо ли сейчас? Не лучше ли подождать, дать ему отойти хотя бы немного. Вернуться в сознание… Нет. Слишком много вокруг было таинственного молчания во имя высшей цели.