Спасибо, Господи, за банальности.
— Очень тепло.
— И у нас тоже. Это так не похоже на Эдинбург. Твой отец просто увядает в жару. Ведь в банке нет кондиционеров, ты знаешь.
— Бедный папа, — вежливо произнесла я. — Об этом я не знала.
— Ну, ты ведь в курсе, какие скупые эти шотландцы. Они слишком прижимисты, чтобы платить за такую блажь. Зачем мы вообще переехали сюда? Я задаю себе вопрос…
Она задавала себе этот вопрос уже в течение десяти лет. Я промолчала: внезапно меня начала бить дрожь, и я беспокоилась, не выдаст ли меня голос.
— Ну, а у тебя как дела? — В голосе матери слышалась обида. Вполне оправданно, — я не видела родителей с тех пор, как Джек ушел от меня, и никогда не звонила первой.
— Жарко, — ответила я. — А в остальном все нормально.
— Как Джек?
Я задумалась на мгновение.
— Ему немного нездоровится.
— Думаю, он слишком много работает. В прошлом месяце мы случайно увидели его фильм о мальчиках из Венского хора. Такая хорошая и такая печальная история об этих малышах, понимаешь, это же невозможно скрыть…
— Скрыть? — резко переспросила я. Я невнимательно слушала и поэтому заволновалась — в этой фразе мне послышался подвох.
— Когда у них ломается голос, это невозможно скрыть, и тогда — все кончено. Мальчики вынуждены собирать вещи, внезапно прекращаются все поездки, радостные переживания — ужасно грустно.
— Да, должно быть, так, — согласилась я.
— В любом случае передай Джеку, что фильм нам очень понравился. Мы смотрели его в гостях у Бриггсов, ты должна их помнить…
В памяти возникли образы толстой дамы с волосами голубого оттенка и чопорного старика.
— Смутно, — призналась я.
— Что ж, мы играли в бридж, а они вдруг вспомнили, что видели имя Джека в «Радио таймс». Открыли журнал, и так вышло, что фильм шел именно в тот вечер. Даже игру забросили ради такого случая!
— О Господи! Джек оценит это.
— Да, это была отличная работа.
Я ждала.
— Значит, у тебя все в порядке.
— Да.
— Отлично, — повторила мама. Я чувствовала, что она готовится что-то сказать. — Было бы так приятно снова увидеть вас двоих.
«Скажи ей, — шептал мне внутренний голос. — Прямо сейчас». Но я не могла.
— Да, было бы здорово.
— Мы думаем — я и твой отец, — что, если вы не можете выбраться к нам, может быть, мы навестим вас?
Я почувствовала панику.
— В самом деле? Когда?
— Когда можно будет играть в теннис. Недели через три. Твой отец… — Она всегда приплетала отца, если собиралась слукавить. — Он подумал, что мы могли бы приехать и погостить у вас…
— Как долго?
— Дней десять…
— Минуточку. Кто-то звонит в дверь, — солгала я.