Его речь показалась мне очень остроумной, и я рассмеялась.
— Так, так, — еще больше оживилась Рода, — наша загадочная преподавательница литературы все-таки обладает чувством юмора.
— Не так чтобы уж очень, — сказала я.
— Ты замужем?
— Нет, разведена.
— Возможно, причина в этом?
— Вовсе нет.
— Ты ведь живешь одна, верно?
— Абсолютно.
— Завидую.
— Да, мне нравится именно такая жизнь.
— Один муж, двое детей и три саламандры.
— Прости?
— Это те, с кем живу я. — Рода подняла бокал и смотрела сквозь стекло на людей за противоположным концом стола.
— А мне нравятся саламандры, — произнес Артур.
Я заметила, как Рода презрительно скривила губы и прищурилась.
— Мой муж и сыновья говорят то же самое. Наверное, это особенность мужчин. — Она сделала глоток. — Саламандры тоже самцы.
— Значит, ты их не разводишь.
— О нет, — Рода покачала головой, — никакого сладострастия, по крайней мере у нас дома.
И снова глотнула вина. Взгляд, брошенный поверх бокала, был тяжелым, в нем неожиданно появилось раздражение. Тихий колокольный звон зазвучал у меня в голове, когда она повернулась и взглянула на меня:
— Может быть, приеду навестить тебя в праздники. Немного подбодрить.
Колокола зазвенели громче. За ее едва заметной непочтительностью я различила явно умоляющие нотки.
— Между прочим, — раздался голос с другого конца стола, — кто-нибудь знает, как дела у молодого Карстоуна? Он должен вернуться со дня на день. Вряд ли он останется в Канаде на Рождество.
Артур наклонился и произнес мне на ухо:
— Мы с женой будем рады, если вы как-нибудь заглянете к нам в свободное время. Я попрошу Молли позвонить вам.
Марджери перегнулась через стол и сказала мне:
— Джоан, дорогая, в это Рождество я никуда не уезжаю. Мы должны встретиться. Что, если назначить день после…
Колокола в моей голове зазвучали громко и чисто — Квазимодо не мог бы лучше прозвонить, — триумфально возвещая о приближении располагающего к общению Рождества.
— Меня не будет, — всем сразу ответила я. — Уезжаю к родителям в Шотландию. Но тем не менее большое вам спасибо.
Я раздумывала, не притвориться ли в последний момент, что я подхватила грипп, и увильнуть от поездки в Эдинбург. Я бы предпочла сидеть дома в Лондоне в одиночестве, есть шоколад и читать до поздней ночи, но понимала, что из этого ничего не выйдет. Фред и Джеральдина уже высказали пожелание, правда, очень сдержанное, повидаться в Рождество. Соседи были настолько добры, что не могли допустить мысли о моем одиночестве, и решили что-нибудь предпринять. В открытке с поздравлениями, брошенной в мой почтовый ящик, была приписка: