«Малыш! К черту снайперку! Я украду гранатомет и расхреначу всех наследников Асамия! Эти две женщины будут моими! Правда, получается, что с Сигурэ мы пролетаем, да?»
— Переодевайся к ужину, Кенчи. Твоя порция давно тебя стоит-дожидается. Ну-ну… не торопись, пожалуйста. Дай мне прежде выйти, чтоб не ввергать скромную девушку в краску видом голого мужчины… И не забудь позвонить маме!
«Не забудь позвонить маме» — это постоянное напоминание Миу на протяжении всего времени, что я живу в Редзинпаку… И тема для отдельного сопливого размышления о том, что, дескать, девушка покинута родителями, испытывает грусть-печаль-бла-бла-бла… На самом деле, думаю, что такие размышления девушку скорее оскорбят — «Не смей меня жалеть, Кенчи!» — это была вполне осознанная жизненная позиция. Никакой жалости к себе, никакой жалости к другим… Во всяком случае, она старается, чтобы это было так.
* * *
— О! Кенчи! — Сакаки поднял бутылку. — Будешь?
— Он… несовершеннолетний. — Возразила Сигурэ, подливая вино в пиалу Апачая, и внимательно посмотрела на меня. — Встречаться… тайно… от твоих… пистолеты… чистить… Рома-а-антика…
Мастера, действительно, устроились в обеденном зале главного здания. Посиделки к одиннадцати часам вечера перевалили за свою условную половину, когда на столе уже нет ни одной нераспечатанной бутылки, но еще остается чувство, что «вот только-только сели». Обычно это заканчивается посылкой «самого молодого» за «добавкой»… Надо бы побыстрее схомячить свою порцию и отправиться досыпать.
Порозовевшие щеки, покрасневшие лица, легкая испарина и чья-то слегка разлохмаченная борода — объясняли причину, по которой убрали перегородки на улицу, превратив обеденный зал в одну большую веранду, хотя на улице было довольно холодно. Разогрелись.
Ренка молнией металась между мастерами, разливая вино и поднося закуски.
Разве что Акисамэ оставался «не охваченный» ее вниманием — Нандзё Кисара, заботливо укутанная в белое с красивой вышивкой хаори Акисамэ, привалилась к боку раскрасневшегося мастера джиу-джитсу и что-то подпевала тихо перебирающему гитарные струны мастеру… видимо, и за наполненностью его пиалы следила тоже она…
— Кенчи! Салют! — Черно-красная молния метнулась ко мне и повисла на шее. — А Миу тебя сказала? Ну, конечно же, сказала! Вон как крепко ты меня к себе прижимаешь! А мне сказали, что ты почти при смерти и я уже почти вдова. А ты — вон какой бодренький и вполне себе живой! А я сегодня без трусиков, потому что на тебя их не напасешься! А уж какие у тебя ручки-то сегодня бодренькие, вау! Ну, не при всех же,