— Больше двухсот метров, — доложил он, прикинув на штурманской линейке.
«Должно хватить, — подумал Илья. — Самолет почти пустой, холодно. Лишь бы больную привезли вовремя, а там дело техники».
Сделав еще один круг над озером, они стали заходить на посадку. Но едва податливо сжался под лыжами самолета снег, Ильей овладело неприятное ощущение. Оно возникло не сразу, а на высоте, когда еще планировали на озеро, когда под крылом мелькнули последние деревья. Уж больно высокими показались они ему. И лишь отсюда, с земли, увидев сплошную тридцатиметровую стену леса, он понял: с озера взлететь нельзя, разве только на вертолете.
Он развернул нос самолета в сторону просеки и выключил двигатель. «Прилетели — мягко сели. Ночевка обеспечена. Утром придется пилить деревья. Надо было послушаться Сосновского. Сели бы на реку — и никаких забот».
Чупров вылез из самолета. Следом за ним, проваливаясь по пояс в снег, выскочил Сосновский. Было тихо и холодно. Лишь где-то за озером глухо тарахтел трактор. «Везут больную», — догадался Илья. Сжав губы, он посмотрел вверх. Небо над озером мутнело на глазах — надвигались сумерки. «Попробуй-ка сейчас все это объяснить Варе. Мол, не могу взлететь. Так, мол, и так, будем ночевать здесь, а больную придется везти на тракторе. Но в Шаманке нет больницы, там всего-навсего фельдшерский пункт. Ведь ее в город надо. Но почему именно сегодня, именно сейчас произошло такое? — Илья со злостью хлопнул себя по колену. — Зачем поторопился?»
— Пожалуй, не взлетим, командир, — оглядевшись по сторонам, сказал Сосновский. — Лес уж больно высок. Вот если бы дорога пошире была, тогда можно туда взлететь. — Он махнул рукой в сторону просеки. — У меня однажды такой случай уже был во время войны. Летал я тогда в Брянские леса, возил партизанам боеприпасы. Как-то прилетел к ним, гляжу, костры горят, а аэродром, мать ты моя, чуть больше стола! Что делать? Садиться надо. Ждут меня там. Сел. Разгрузили самолет. Обратно раненых вывозить. Ходил я, ходил по поляне, шагами мерил — не взлететь. Но потом нашел выход. — Сосновский вздернул голову, прищурившись, заглянул Илье в лицо: — Веревками самолет к дубам привязали. Я двигатель вывел на форсаж, и по моей команде партизаны веревки обрубили. Меня с той поляны выбросило как из катапульты.
«Уж больно складно получается. Раз — и взлетел!» — недоверчиво подумал Илья и оглянулся на второго пилота. Тот молча смотрел на него. «Ну что, командир, будем делать? — прочитал Илья в его глазах. — Ночевать?» — «Придется, куда денешься, — также глазами ответил ему Илья. — Что, брат, поделаешь, влипли».