Фис Канатич умышленно сделал паузу, зачерпнул себе ковш медовухи. Слушатели томились, смотрели, пока он пил, как у него вздувалось горло.
— И вот возрадовалась богиня Гму, что ей такое великое дело препоручено, да на радостях все приговоры-наговоры перепутала. Идет, из подола землю кидает и говорит: «Где горам быть, будьте горы. Кому богатому быть, будьте богатыми, кому бедными быть, будьте бедны».
Фис Канатич засмеялся первым, за ним захохотали все. Всем сказка пришлась по душе.
— Гму эта самая и сделала нашу землю с горами, а людей неравных, богатых и бедных.
Андрон Агатимович сказал, поглаживая бороду:
— Согласен с тобой, Фис Канатич, умственность в сказке большая. По ровному месту и вода не бежит. Гор бы не было, реки не текли бы. Все будут равны, работать никому не захочется.
Все согласились с хозяином. Хозяин спросил Шеболтасова:
— Откуда бог несет, пошто ко мне завернул, до дому не доехал?
Шеболтасов шмыгнул носом, пощупал свои широкие ноздри.
— Надобность есть в вас, Андрон Агатимович, везу вам поклон от Поликарпа Петровича.
— За поклон — поклон, за память спасибо. Об другом-то сказывай.
— Другое у меня вроде как у богини Гму, тоже с наказом, только не в подоле, а за пазухой.
Шеболтасов вытащил и отдал кепку Безуглого.
— Поезжай, говорит, и сотвори доброе дело, открой людям глаза. Безуглый этот, говорит, есть сын помещика и работает на старую власть, чтобы, значит, возворотить крестьян в крепостное право.
Морев недоверчиво и обрадованно спросил:
— Ну?
— Поликарп Петрович с им из одной местности и всю его родовую знает до единого человека. Дед, сказывает, первеющий садовод и богач изо всей Тамбовской губернии.
— Фуражку каку привез, к чему?
Шеболтасов пососал усы.
— Кепку эту по пьяному делу у Поликарпа Петровича забыл. Он у него на даровщину напустился на малиновую настойку, а она жененая.
Морев не понял.
— Это как?
— Ну, значит, с подмесью чистого спирта, со спиртом жененая, на язык, на голову высокое давление оказывает.
Фуражка пошла по рукам. На черной подкладке было отчетливо видно серебряное клеймо — Москвошвей, Москва.
Фис Канатич спросил Шеболтасова:
— Скажи, Иван Иванович, в меру он выпил?
Шеболтасов ощерился. У него недоставало спереди в верхней челюсти трех зубов.
— Вокурат в меру, как вышел на крыльцо, так и свалился. Ночь целую на улке проспал. Хозяйка коров доить насилу дверь открыла.
Шеболтасова расспрашивали долго, рассказ его повторяли со смакованием. Морев спрятал фуражку коммуниста в сундук и отпустил продавца.
— Спасибо тебе, Иван Иваныч. К вечеру приходи, мучицы насыплю. Ступай со восподом.