Безуглому вдруг не понравилось, что Аганов назвал его Ваней.
— Теперь я понял, что Сибирь-то у нас, в Тамбовской губернии, а тут самая настоящая жизнь.
Поликарп Петрович зажмурил глаза, мотнул бородой и крякнул:
— Гм-км…
Острый вздернутый кончик его носа был маслянист и красен.
— Человеку с умом да непьющему на здешних землях за пять лет можно выйти в большие тысячники.
Безуглый удивленно оглядел дом, крытый железом, теплые стайки, амбары из толстых бревен, ограду с блестящими стеклянными шарами на углах и сказал:
— Вы, кажется, к тому и идете.
Он прочел на память:
На прогалине лесной
Виден терем расписной,
Стоит терем, как гора,
Сам литого серебра.
Верх у терема зеркальный,
А вокруг — забор хрустальный…
Лицо и лысина у Поликарпа Петровича стали одного цвета с бородой. Он узнал строки из «Конька-Скакунка». Он сам читал вихрастому памятливому мальчишке Ване сказку Верхоянцева.
Гость притворился, что не видит смущения хозяина, прочел еще две строчки:
Пусть землей владеет тот,
Кто свой пот на пашне льет…
Поликарп Петрович сказал с досадой в голосе:
— Безрассудные мечтания юности.
Он зашептал, как заговорщик:
— Сдерживаю себя, Ваня. Сам знаешь советскую политику. Налог-то ведь подоходный, прогрессивный. Можно сказать, большевики по Священному Писанию законы сочиняют — кому, мол, больше дадено, с того больше и взыщется.
Агапов задрал голову, оскалил зубы — желтые, громадные, похожие на долота. Улыбка у него была лошадиная.
— Другой раз думаешь и машину лишнюю завести бы, и удобрение искусственное. Ну а на поверку выходит — нет никакого резону. К чему мне интенсивность в хозяйстве, если сельсовет на меня налогом на каждом шагу грозится, если за ведро молока на маслозаводе мне предлагают полтину.
Хозяин распахнул перед гостем дверь в дом. Безуглый знал жену Агапова — Матрену Корнеевну. Она была дочерью лавочника из соседнего с Собаковкой села Нарядного. Поликарп Петрович женился по расчету на ширококостной, рябой, плосколицей, засидевшейся в девках дурнушке. Отец давал с ней большое приданое. Матрена Корнеевна неловко сунула Безуглому свою шершавую руку.
— Гостю дорогому, почтеньице.
Голос женщины, не по росту слабый и тонкий, рассмешил Безуглого. Он отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Хозяйка поспешно ушла в кухню. Она успела заметить веселые глаза гостя. Над ней смеялись часто.
Дом у Агапова был из четырех комнат. В двух хозяин разворочал полы и вынул рамы. Безуглый почувствовал сильный запах меда. На столе стояла тарелка с помятой осотиной. Мухи жужжали над ней, как пчелы. Они черной колеблющейся пеленой покрывали зеркало и фотографии на стенах, потолок и оконные стекла. Хозяин извинился за беспорядок.