— В тесноте, Ваня, живем. Дом приходится ломать. Боюсь, не окулачили бы за большие хоромы.
Поликарп Петрович широкой ладонью смахнул пыль со стула, подал его Безуглому.
— Не понимаю я теперь вашу политику.
Они сели за стол. Матрена Корнеевна постелила чистую скатерть.
— Нэп я одобрил и решил, что лучшего мне ничего не надо. Все, думаю, у нас пойдет, как у больших, одним словом, сказать по-французски — анри-шезё ву.
Безуглый нагнулся, стал снимать с сапога стебелек травы. Лицо у него пылало от сдерживаемого смеха.
— Вижу, власть держит курс на хорошее хозяйство, поощряет накопление благ земных. Я говорю Матрене: «Пришел и на нашу улицу праздник, довольно нам гнуть спину на чужого дядю». Собрались мы с ней и махнули сюда, на молочные реки, на кисельные берега.
Агапов приложил платок к намокшим глазам.
— Ваня, объясни мне, как это случилось, что я теперь кандидат на раскулачивание, а профессор из земотдела, который мне брошюрки писал по разным предметам культурного хозяйства, сидит в гэепеу и сам себя вредителем признает?
Безуглый сказал:
— Не первый вы задаете мне такой вопрос. Недавно разговаривал я с Моревым и объяснял, что при социализме общество не может делиться на классы. Нэп была только стратегическим маневром на подступах к социализму. Вы же полагали, что она есть спуск на тормозах от военного коммунизма к капитализму. Некоторые профессора потому и оказались вредителями, что пытались использовать нэп для восстановления старого строя.
Агапов горестно вздохнул.
— Ошибся я страшно в большевиках. Не сообразно с обстоятельствами произвел реконструкцию своей жизни.
Он посмотрел на Безуглого.
— Очень ты, Ваня, на своего деда Алексея похож. Сижу с тобой и старика умного вспоминаю. Сколько раз он говорил в семнадцатом еще году: «Жгите помещиков, не оставляйте от их усадеб ни кирпича, ни щепки. Поместья уцелеют — новые помещики явятся».
Агапов ткнул в стол указательным пальцем.
— Правду говорил старик, на погибель крестьянскую в барских угодьях поселились ваши совхозы. Царское правительство ссужало деньгами помещиков. Вы сейчас засыпаете кредитами свои советские имения. Крестьянину что раньше, что теперь никто ничего, и даже наоборот, который если в люди выходить начнет, то его живым манером охомутают, и стоп машина.
Агапов заглядывает в глаза Безуглому.
— Ваня, чего вы России ноги путаете. Сто шестьдесят миллионов ведь со сложенными руками сидят. Вы воображаете, мужик работать будет, когда к нему разные хлебозаготовители в амбар полезут?
— Лезем мы только или к очень злостному несдатчику, или к спекулянту.