Семен Семеныч, стоя на стремянке, рылся в антресолях.
– Ничего особенного, как видишь. Квартира старая, вдруг чего завалялось? Здесь столько всего накопилось… Квартиру нужно продавать.
– О чем ты, Сема-а-а-а-а… – Аэлита Витальевна опустилась на стул. – Нину убили, ты понимаешь? Нину уби-и-и-ли-и! – Она заплакала, почти завыла.
– Что случилось, того не воротишь, – деловито проговорил Семен Семеныч. – Не плачь, Литочка, не плачь.
Пол дрогнул от упавшего свертка, по коридору разлетелась пыль. Семен Семеныч прицелился и с невероятной ловкостью кинул пакет. Потом коробку и снова пакет.
Всякий раз, когда Семен Семеныч что-то сбрасывал с антресолей, Аэлита Витальевна испуганно вздрагивала. Из комнаты сквозь шум послышался телефонный звонок. Она подошла к аппарату, медленно подняла трубку:
– Да…
– Пригласите, пожалуйста, Нину.
– Ее больше нет.
– Простите, кажется, я ошибся номером.
– Вы не ошиблись, Нины больше нет…
Сзади и сбоку незаметно вынырнул Семен Семеныч:
– Ты должна довериться мне, я обо всем позабочусь.
Он поцеловал ее в висок и мягко прошелся по комнате. Прильнув к буфетному стеклу, спросил:
– Литочка, как ты думаешь, сколько вон та статуэточка стоит?
Не услышав ответа, мечтательно прошептал:
– Не де-е-ешево, однако.
И улыбнулся счастливой улыбкой.
Тишотка ела вареники. Ела, как в последний раз, волнуясь и вздрагивая. Дайнека сидела на корточках и приговаривала:
– Не торопись, не торопись. Ты, оказывается, тоже любишь вареники. У нас много общего.
Она поглаживала собаку по голове, а та недоверчиво ворчала, подкидывала очередной кусок, тут же его заглатывала и хваталась за другой. Худая слабая шейка трогательно вытягивалась. Вареники на тарелке таяли.
На душе у Дайнеки стало теплее от того, что это нелепое существо цокает коготками по квартире. Тишотка очень быстро почувствовала себя как дома, но рамок приличий не нарушала. И когда природа взяла свое, подошла к двери, молча села, пристально вглядываясь в дверную ручку.
Дайнека, разумеется, расценила это как приглашение к прогулке.
Сначала из подъезда выбежала Тишотка, потом Дайнека. Дождь закончился. Собака подбежала к кусту и подняла лапу.
Вот тебе и раз! Дайнека смекнула, что имя придется менять. Но у нее не было никаких идей, ничего нового не приходило в голову.
– Хоть ты и оказался Тишотом, но придется тебе остаться Тишоткой, – сказала она и, вспомнив о своей машине, оглянулась.
Автомобиль стоял на прежнем месте, но к нему плотно прижался джип, похожий на бульдога.
«Бульдог» принадлежал Свинье. Дайнека представила, с каким злорадством он выкручивал руль, пристраиваясь поближе.