Полковник Корнилов воспринял весть с известной долей сомнения.
Ежегодно бесследно пропадают десятки тысяч людей. Находят в лучшем случае половину. Да их и не ищут, как следует. И где искать? Ушел человек из дому и не вернулся. Хорошо, коли есть родные. Напишут заявление, сообщат приметы, но толку от этого чуть. Промелькнет лицо на экране, и точка. Или в газете какой-нибудь, в которую назавтра завернут селедку. Похищают детей, одиноких стариков, доживающих свой век на квадратных метрах по тысяче долларов за единицу, молодых парней и девушек с хорошей кровью и здоровыми органами.
Все имеет свой денежный эквивалент. Кого увозят в рабство на далекий Кавказ, кого продают за границу в ночные клубы. Одних забирают в заложники, других прячут в долговую тюрьму. Кончается, как правило, одинаково. Расчлененные останки зарывают в лесу, а то и выбрасывают на свалку.
Только за минувшее полугодие в розыск по России поступили 49 936 человек. Найдено 26 401. Сколько среди них живых, догадаться не трудно. Когда исчез сын высокопоставленного администратора, следователь пожаловался осаждавшим его журналистам:
— Всех взбудоражили (это он о семье, друзьях и знакомых). Если бы они были простыми пострадавшими — тоща, понятно, никто бы их делом даже не занялся. Но тут такие силы!
Но и «такие силы» не помогли. Молодой человек, вызванный в самом начале жаркого лета телефонным звонком, не найден по сию пору.
Корнилов вспомнил об этом случае — его просил подключиться редактор правительственной газеты — после телефонного звонка Майи Раздольской, той самой журналистки, которая подошла к нему на брифинге.
— Я вам говорила, но вы не прислушались, — ее ровный голос отдавал пустотой выплаканных слез. — Смерть Женечки на вашей совести. Я понимаю, вам все равно. Что ж, живите дальше.
Оказывается, ее подругой и была та самая Солнцева. Что бы изменилось, если бы Майя назвала тогда имя? Наверное, ничего. Остался неприятный осадок.
Допрос кандидата медицинских наук Вадима Валериевича Гоца продолжался уже четвертый час. Как и его подельники по «почтовому ящику», он с готовностью отвечал на вопросы, но, похоже, почти ничего не знал о закулисной стороне дела. Свою принадлежность к лиге решительно отрицал.
Корнилов начал склоняться к альтернативному выводу: либо они действительно ничего не знают, либо находятся под гипнозом. Самого гипнотизера — корейца или казаха — по имени Ким взять не удалось. Не нашли его и на загородной базе, где проводилось зомбирование инициантов. Это лишний раз укрепило Константина Ивановича в убеждении, что секту в лоб не возьмешь. Подорвать ее мощь, обескровить, подвесить в безвоздушном пространстве можно было, лишь ударив по финансовым, производственным и коммерческим структурам. Кажется, именно к такому решению пришли на верхах. Адреса банков и фирм секрета не составляли, но возникали трудности юридического характера. Связывало по рукам и ногам отсутствие необходимых законов, а еще более — противоречивые, полные подводных камней нормативные акты, которые пеклись, как блины. Между тем Дума упорно встречала в штыки само понятие «оргпреступность».