— Где Настасью положили?
— В избе её родителей — обмыть надо, гроб справить, отпеть — все честь по чести — к обеду и схоронят уже!
— Гони туда! Опаздывать нельзя!
Глаша подернула вожжи, и коляска помчалась вглубь деревни. Они не проехали и двух домов, как из-за поворота навстречу показалась коляска доктора. Возница притормозил и доктор, остановившись как раз напротив Альки, укоризненно покачал головой:
— Вот, значит, как вы выполняете мои указания, милочка, Что я вашему супругу скажу, когда он приедет. Вам велено лежать.
— Доктор, сам бог вас послал. У нас в деревне несчастье — убита женщина. Я еду туда, вы не могли бы поехать со мной.
— Позвольте, чем же я могу помочь убитой?
— Не ей, а мне. Я хочу посмотреть на рану, есть у меня кой какие подозрения, — Алька вспомнила сразу все криминальные драмы, прочитанные за последнее время, а также все телепередачи и сериалы, просмотренные дома в ожидании Даниила с работы.
— Вам, голубушка, лежать надо, питаться по часам, да романы про любовь читать, а не на трупы смотреть. Я решительно настаиваю — домой в постель! Немедленно!
— Ну, как знаете! — Алька сердито дернула вожжи, и коляска покатилась дальше.
— Сумасшедшая девчонка, — доктор вздохнул и велел вознице поворачивать за ней.
В убогой избенке царил полумрак. Видимо родители Настасьи не нажили много добра, хотя их дочь была женою кузнеца — зажиточного по тем временам селянина. Несмотря на крепостное право, крестьяне имели свой скарб, зарабатывали, чем и как могли, и раз в году на Юрьев день могли даже выкупить у хозяина себя и свою семью. Однако это было редкостью — они просто не могли себе представить, как будут жить свободными. Зачем им эта пресловутая свобода вообще. В углу сидела старушка и горько плакала. Соседки утешали её как могли. Тихий плач порой переходил в подвывание, и на голову якобы убийцы Григория сыпались проклятия. Наталья уже убранная к похоронам лежала в гробу, поставленном на лавку посреди избы. Алька вошла внутрь. Увидевшие её бабы, враз кинулись ей в ноги и заголосили:
— Матушка, не погуби, государыня, накажи душегуба. Батюшка бы твой сию же минуту его вздернуть велел. Почто не казнишь ирода?!
— Так уж сразу и казнить. А почему вы решили, что именно он — убийца?
— Так ведь нож его!
— И что? Ведь кто угодно мог убить ее этим ножом!
— Так ведь ревновал он её, ругались они, и он кричал, что убьет её!
— Это еще не повод обвинять человека. Я здесь чтобы правду узнать и найти того, кто это совершил. А что если мы невинного накажем, а убийца будет на свободе гулять.