— Успокойся, никто не видел. Пуля выпущена из охотничьего ружья. Пуля на оленя. Спишут на несчастный случай на охоте. Застрелить мог кто угодно.
— Если увидят, что ты ранен, все сразу поймут…
— Не увидят, Юленька, не увидят.
— Тебе нужно обработать рану и как следует её забинтовать. И одежда! Тебе нужна одежда! Где твоя рубашка?
— В камышах в реке.
— Боже. Сиди здесь и не шевелись, я придумаю что-нибудь. Мне нужно показаться на поляне, чтобы маменька не подняла шум. Рубашка была белая?
— Белая. Но зачем, я же в куртке?
— Все должно выглядеть так, как в самом начале, ведь ты с Семеновым приехал. И добыча! Нельзя же совсем без добычи. Жди меня я скоро…
Юлия кинулась в сторону шатра.
На темном небе не было видно ни звездочки — так ярко горели костры, разведенные на поляне. В шатре и возле шатра охотники обильно употребляли горячительное. Дамы пили шампанское. Конюхи повели коней к реке — купать. На костре уже варилась шурпа, а на вертелах красовался десяток зайцев. Маменька, завидев Юлию, поманила её к себе:
— Ну и где ты была? Я не заметила, чтобы ты была в поле.
— Мы с Ильей Ивановичем охотились на утку.
Маменька недоверчиво покачала головой:
— Понимаю, и где он?
— Понимаешь, тут такой конфуз вышел, — у Ильи Ивановича веткой разорвало рубашку — ну не может же он в таком виде показаться на людях.
Маменька прыснула и приподняла брови в знак удивления:
— М-да!! Ну что ж. Велика беда! Вон у Петьки нашего косая сажень в плечах, как видишь, а наряжен как официант — вели ему отдать свою рубаху, а его домой гони. Управятся здесь и без него. И через четверть часа, чтобы оба были здесь. Это неприлично, в конце концов.
Юлия кивнула. Подобравшись к дичи, которая в ожидании, что её ощиплют, была сложена возле столов в большую кучу, Юлия стянула двух селезней и спрятала их в холщовую сумочку.
Через четверть часа она под руку с Ильей уже прогуливалась мимо шатра в ожидании ужина.
Празднование открытия затянулось до утра. На рассвете Илья усадил Юлию с маменькой в коляску и отвез домой.
— Прошу прощения, Илья Иванович — вы бледны, — маменька заботливо дотронулась рукой до его лба, — да у Вас жар!
— Нет, Валентина Семеновна, уверяю вас, вы ошибаетесь, я себя чувствую вполне нормально.
— Помилуйте! Да вы бледны как мел. При вашей работе такие развлечения на всю ночь явно противопоказаны. Прошу вас подняться к нам, я не могу допустить, чтобы вы там умерли, в своей холостяцкой берлоге!
— Но…
— Никаких но! — Юлия закивала головой в поддержку маменьки, — мы уложим вас в гостевой, и вы хотя бы пару часов отоспитесь. Я сделаю вам глинтвейн- это вернет вас к жизни.