— До завтра, сокровище мое!
— До завтра.
Юлия вернулась в дом. Отец уже шел в спальню, отдыхать после тяжелой дороги и долгого вечера
— Папенька!
Деменев остановился, и устало посмотрел на неё:
— Что, Юленька?
— Я должна тебе еще кое-что рассказать.
Она взяла отца за руку и потянула за собой. За несколько минут она выложила ему все, что тщательно скрыла, щадя его:
— Илье угрожает опасность. Я не знаю, как мы справимся без тебя.
— Утром, — Деменев устало вздохнул, — все утром. Юленька, ну конечно я не дам в обиду твоего мужа. Мы все уладим. Как фамилия этого петербургского ревизора?
— Я не знаю, не помню. Илья говорил, что-то вроде Васильев… не помню…
— Васильев?! Станислав Павлович?! Васильев в министерстве был один. Если это он, то это хорошо. Завтра я хотел ехать в поместье, но, по-видимому, придется отложить поездку. Спи!
Юлия рухнула на постель, как будто тяжело работала целый день. Глаза слипались. Сон рисовал картины прошлого. Ей было нехорошо, голова кружилась, в глазах темнело, тошнило. Во сне бывший муж Михаил нес её на руках в спальню, за ним шел доктор:
— Ничего, барышня, в вашем состоянии это как раз таки очень даже хорошо, это значит, что ребеночек надежно укрепился, и вам не грозит выкидыш. Поэтому облегчение делайте себе через малосоленую диету, больше овощей и молока. Через пару месяцев это пройдет окончательно, и вы сможете кушать все, что захотите.
Михаил уложил её на кушетку в гостиной. Перед иконостасом в углу горела лампадка. Сладковатый дым давал облегчение, Юлия устало смотрела на мужа. Её рвало все утро, она не могла проходить мимо кухни, где тушилась оленина — её прежде так горячо любимое блюдо. Михаил присел на краешек кушетки:
— Я так счастлив, Юленька, я стану отцом. Сегодня же напишу своим родителям — мы сможем поехать к ним уже следующим летом.
— Я думаю, до лета нам надо будет перебраться в Екатеринодар. Я не хочу рожать здесь, там мне будет легче!
— Да но… как я оставлю завод. Ведь тесть на меня надеется. Управление сейчас все на мне!
— Думаю, пару месяцев тут без тебя обойдутся, отвезешь меня, а когда малыш родится, ты сможешь вернуться.
— Будь по-твоему. Тебе теперь и перечить нельзя — ты в положении, — Михаил сиял, он наклонился и поцеловал Юлию в плечо. Борода кололась, Юлия, поморщившись, отстранилась. Михаил виновато улыбнулся и поцеловал ей руку:
— Может, потом ты будешь любить меня хоть немного, когда увидишь, каким я буду хорошим отцом.
Юлия отвернулась, перед глазами стоял Андрей. Как она могла любить мужа, когда её сердцем целиком и полностью владел только один человек — Истомин. Если бы это был его ребенок! Её опять тошнило!