Пока они ели, Клэр спросила:
— Тео уехал?
Корнелия сначала удивилась, потом ответила:
— Тео — один из тех лунатиков, которые встают на заре и в любой холод отправляются бегать. Он может появиться в любую минуту и будет умолять, чтобы мы сунули его в духовку оттаять. Как ты думаешь, он туда влезет? — Они обе посмотрели на огромную духовку.
— Может быть, мы его будем оттаивать по частям? — предложила Клэр.
— Светлая мысль. — Корнелия улыбнулась, затем сказала серьезно: — Но он сегодня уезжает. Его ждут пациенты.
— Вот как, — заметила Клэр, изо всех сил стараясь казаться огорченной. Она и была огорчена, но знала, что он вернется, как только Корнелия его позовет. Она знала, что снова его увидит. — Наверное, и Олли его ждет.
— Ну конечно. Олли не всегда осознает, что ей кто-то нужен, но Тео ей очень нужен.
— А кому он может быть не нужен? — сказала Клэр. — Он такой, всем пренужный…
Корнелия хитро посмотрела на Клэр:
— Слушай, Клэр, ты не должна позволять мужчинам доводить тебя до уродования языка, какими бы славными они ни были.
— Не мужчин, а Тео. — Клэр засмеялась. — Ладно, а как лучше сказать?
— Например, необходим, — предложила Корнелия. — Тео всем необходим.
В этот момент хлопнула входная дверь. Запыхавшийся Тео вошел в кухню и вздрогнул, упершись руками в колени. Отдышавшись, он выпрямился, затем уселся на пол, прислонившись спиной к стене. На нем была красная футболка с надписью белыми буквами «СТЭНФОРД». Щеки у него порозовели, глаза сверкали. Клэр не могла отвести от него глаз. «Он выглядит как роза», — подумала она, и тут же это сравнение показалось ей смешным. Она хихикнула.
— В чем дело? — спросил Тео.
— У тебя уши горят? — спросила Корнелия. Тео приложил ладони к ушам.
— Теперь горят. Вся голова горит. Думаю, это хороший знак, потому что десять минут назад все мое тело было онемевшим. А где Мартин?
— Полагаю, Мартин принимает душ. Или уже бреется. Ты, Сандовал, тоже мог бы вспомнить о душе и бритье. И волосы твои нуждаются в хорошем парикмахере. Просто вопят от отчаяния. Если честно, то на данном этапе и посредственный парикмахер сойдет. — Тон Корнелии был легким, как перышко, но Клэр заметила, что когда она говорила о ее отце, то старательно отводила взгляд.
— И не пытайся меня цивилизовать, — заявил Тео, вставая. — Это нереально. — Он взял остатки пирога Корнелии и сунул целиком в рот.
— Варвар, — строго заявила Корнелия, прикасаясь салфеткой к углам своих губ.
Клэр услышала шаги отца на лестнице, ботинки гулко стучали по доскам пола. «Рождество уже прошло, — подумала она с неприязнью, — неужели он никогда не слышал о кроссовках?»