Федра поднесла чашку к губам, разглядывая меня сквозь поднимающийся пар.
— Корнелия, а почему бы тебе не поносить какие-нибудь мои вещи в кафе, чтобы возбудить интерес? — По ее тону можно было подумать, что идея у нее возникла только что, хотя просила она меня об этом уже в третий раз.
— Я не могу носить украшения на работе, — только и сказала я, не вдаваясь в подробности, но слегка закатывая глаза, что, как я надеялась, подразумевало, что правят мной какие-то высшие силы, запрещающие носить украшения. Но правда заключалась в том, что я вообще никогда не ношу украшений. Роста во мне всего пять футов, и сложением я напоминаю двенадцатилетнюю девочку. Вешу я восемьдесят пять фунтов в мокрой одежде, поэтому боюсь, что при такой миниатюрности украшения сделают меня похожей на блестящую елочную игрушку. А жаль, ведь я обожаю украшения. Пожалуй, не такие, как делает Федра, — прохладные и угловатые, — а настоящие бриллианты. Браслеты, ожерелья, броши, напоминающие падающие звезды тиары. Как на Джин Харлоу или Айрин Данн на пароходе в «Любовном романе».
Аллегра зашевелилась в своем леопардовом гнезде, зевнула и вытащила кулачок. Федра взяла ее на колени. Изогнув свою лебединую шею, она спрятала лицо в волосах малютки, чтобы вдохнуть детский запах. Естественное движение, автоматическое, ненадуманное. Я почувствовала, как по рукам побежали мурашки. Я коснулась пальцем ручонки Аллегры, и она крепко за него ухватилась.
— Тебе обязательно нужно завести ребенка, — завела свою волынку Федра, и я сразу же ощетинилась, но увидела ее лицо, которое светилось добротой. Федра всегда становилась более мягкой, когда держала на руках Аллегру. Поэтому я рассмеялась и весело ответила:
— Я и ребенок. Ты можешь себе такое представить?
— Разумеется, могу. Легко, — заявила Федра. — Да и ты сама можешь.
Хотя мне не нравилась ее самодовольная улыбка, и я бы скорее сдохла, чем призналась бы ей в этом, но отчасти она была права. Я могу себе это представить. И, если честно, представляла, и неоднократно. Но каждый раз меня заставляло одуматься убеждение, что прежде чем женщина принесет в мир новую жизнь, она должна устроить свою.
Впрочем, я толку воду в ступе и занимаюсь этим уже довольно долго. Если вы удивитесь, почему женщина, которой тридцать с хвостиком, таскается в университет и продирается сквозь дебри средневековых аллегорических текстов, но не продвинулась в своей карьере выше менеджера кафе, я на вас не обижусь. Я и сама удивляюсь. Но я не придумала ничего лучше. Пока. Если бы я стремилась получить настоящую профессию, а не пробавлялась дурацкими увлечениями, мне прежде всего нужно было бы ее полюбить, а я по опыту знаю, что не так уж легко определить, что ты любишь. Ты часто ошибаешься, попадаешь впросак. Кроме того, если ты остаешься на одном месте достаточно долго, оно превращается в целый мир.