Зато Наташке я рассказал про медведя сразу. В первый же момент. Вышел во двор один, без родителей, увидел ее, такую красивую, высокую, почти взрослую, со спортивной сумкой через плечо, в настоящей ковбойской рубашке, в красном платке, повязанном, как у пиратов в кино, подошел и сказал: «А ты знаешь, что ночью по нашей улице ходит белый медведь?» И она серьезно кивнула: «Всю зиму думала, откуда он взялся».
Мы стали друзьями еще до того, как она договорила. Хотя по идее шансов у нас не было. Все-таки Наташка — девочка, выше меня на целую голову и старше почти на три года. Мне шесть, ей скоро девять, в детстве это огромная разница. Но мы даже не то чтобы преодолели это препятствие, а вообще ни разу не задумались, кому сколько лет и кто какого роста. Только потом, когда уже совсем выросли, удивлялись задним числом — как это у нас так лихо получилось. Спасибо медведю.
Штука в том, что Наташка действительно его видела. До сих пор в этом не сомневаюсь.
Накануне нашего знакомства во дворе косили траву, ее не успели убрать, и теперь всюду валялись охапки душистого, еще влажного сена. Наташка поставила меня в центр самого большого травяного острова. Велела:
— Кружись! Можешь быстро, можешь медленно, как хочешь. Но только все время в одну сторону, пока не упадешь. Упасть — это самое главное. Не бойся, тут мягко.
А я и не боялся.
До сих пор помню, как начал кружиться по часовой стрелке, сперва медленно, а потом все быстрее, и не то чтобы я хотел этого ускорения, оно происходило само, независимо от моей воли, как будто мое тело стало каруселью, а весь остальной я — просто пассажиром, который не может ни управлять движением, ни даже спрыгнуть по собственному желанию. Если уж купил билет, терпи, жди, пока карусель не остановится.
Потом я все-таки упал. Это тоже случилось само, я даже не понял, как и почему. Только что кружился — и вот уже лежу на мягкой колючей траве, а весь остальной мир продолжает вращаться. И это оказалось совершенно удивительно. До сих пор всегда было наоборот: я сам двигался, бегал, прыгал, куда-то лез, а мир оставался надежным и неподвижным. Теперь стало не так.
— Здорово, да? — спросила Наташка. Она тоже лежала в траве, неподалеку, метрах в трех от меня, и смотрела в бешено вращающееся над нашими головами небо. — Это меня папа научил. Давно, я только в первый класс пошла. Он мне так доказывал, что земля вертится. Сказал: «Сейчас сама почувствуешь». Но я все равно не верю.
— Так в книжках же написано, что вертится, — откликнулся я, слишком рано выучившийся читать и надолго сохранивший безграничное уважение ко всякому напечатанному слову.