— Простите, отец мой, — сухо отвечал Люсьен, — нет таких сигар, которые могли бы рассеять мое горе…
При этих словах на глазах у Люсьена выступили слезы.
— Ах, молодой человек, как знать, не божественное ли провидение побудило меня пройтись пешком, разогнать дремоту, овладевающую поутру путешественником, ради того лишь, чтобы я, утешив вас, исполнил свое земное призвание?.. Какие же горести постигли вас в столь юном возрасте?
— Тщетны ваши утешения, отец мой: вы — испанец, я — француз: вы веруете в Священное писание, а я безбожник.
— Santa Virgen del Pilar!..[54] Вы безбожник! — вскричал священник, с материнской заботливостью взяв Люсьена под руку. — Вот любопытное явление, которое я положил изучить в Париже! В Испании мы не верим в существование безбожников… Только во Франции юноша в девятнадцать лет может исповедовать подобные убеждения.
— О, я настоящий безбожник! Я не верю ни в бога, ни в общество, ни в счастье. Хорошенько вглядитесь в меня, отец мой! Еще час-другой — и меня не станет… Вот мой последний восход солнца!.. — не без напыщенности сказал Люсьен, указывая на небо.
— Полноте! Что натворили вы такого, чтобы желать умереть? Кто вас приговорил к смерти?
— Высший суд! Я сам!
— Дитя! — вскричал священник. — Вы убили кого-нибудь? Вас ожидает эшафот? Надобно все взвесить! Ежели вам угодно, по вашим словам, воротиться в небытие, для вас, стало быть, тут, на земле, все стало безразличным? (Люсьен наклонил голову в знак согласия.) Ну, что ж! Тогда вы можете поведать мне свои горести, не так ли?.. Все дело, видно, в каких-нибудь любовных неудачах?.. (Люсьен весьма выразительно повел плечами.) Вы желаете убить себя, чтобы избежать позора, или вы отчаялись в жизни? Ну, а коли так, то вы столь же успешно можете покончить с собою в Пуатье, как и в Ангулеме, в Туре, как и в Пуатье. Зыбучие пески Луары не возвращают своих жертв…
— Нет, отец мой, — отвечал Люсьен, — мое решение бесповоротно. Тому недели три довелось мне увидеть очаровательнейшую пристань, откуда может отплыть в иной мир человек, пресыщенный этим миром…
— В иной мир?.. Ну, какой же вы безбожник?
— Ах! Под иным миром я разумею свое будущее превращение в животное или растение…
— Вы неизлечимо больны?
— Да, отец мой…
— A-а! Вот мы и договорились! — сказал священник. — Что же это за болезнь?
— Бедность.
Священник, улыбаясь, посмотрел на Люсьена и чрезвычайно любезно, с усмешкой почти иронической сказал ему.
— Алмаз не знает себе цены.
— Только священник способен льстить несчастному, готовому умереть!.. — вскричал Люсьен.