И усмехнулся.
Слава отчаянно закивал в ответ, пытаясь выдавить улыбку.
— Вы…вы только Фрэнки не говорите…
Карл посуровел:
— А вот этого не обещаю, друг мой.
И позвонил в дверь.
Дверь распахнулась и на пороге возникла Лиза.
Как сказочное видение…
Сон…
Она стояла в темном проеме, и за ее плечами трепетно и неверно мерцали свечи, окутывая ее золотистым ореолом; свет заблудился в серебристом дожде волос, расплескавшемся по плечам…
…в белом.
И жемчужные искры на тонкой пушистой кофточке…
Бедра плотно обтягивал гладкий шелк короткой юбки.
Снежное создание…
Холодное в своем совершенстве лицо осветила радостная улыбка, когда она обвила руками шею брата — а он нежно привлек ее к себе…
У Славы что-то оборвалось внутри, когда губы этих двух затрепетали на расстоянии вдоха.
Нежность… От нее только не светился воздух вокруг стоявшей в обнимку парочки…
…и все же их губы скользнули по щекам друг друга…
Черт, с какой интимностью! В этой недосказанности, в этом отказе было куда больше эротики, чем в самых страстных поцелуях!
Вячеславу в этот миг все стало предельно ясно. Эти двое могут сколько угодно обманывать себя и окружающих, но их бесконечный роман, их желание и игра с искушением доставляли им истинное наслаждение!
Еще неизвестно, что хуже: безудержное грехопадение, честное и откровенное — или это утонченное смакование собственных запретных чувств! Брат и сестра вовсе не собирались бороться с ними!
А остальные…остальные — муж Лизы, жена Карла, и он, Слава — всего лишь приправа, добавляющая остроту любви потомкам барона Попрушнек!
Пикантная деталь.
И действительно, окажись кто из «приправ» столь безрассуден, что забудет свое место и поставит кого-нибудь из этих двоих перед выбором — выбор будет сделан незамедлительно…
Сердце Славы глухо стукнуло — и забилось часто-часто…
От боли.
Может быть, через века Карл и Лиза и не выдержат…
…когда-нибудь они не выдержат, Вечность — не тот срок, на который можно ставить при столь безумном чувстве…
Ведь это очевидно всем, кроме них самих!
Что ж… Как там говорила Лиза? «Мне остается так мало, и я буду пользоваться, пока могу»?..
Теперь он может сказать так и о себе…
Пусть так…
В конце концов, они не люди, давно не люди. Остается лишь удивляться их выдержке, ведь их уже не связывают никакие человеческие условности и законы…
Да и детей у них быть не может…
А мораль? У вампиров другая мораль, как не раз давали ему понять.
— Ой, Слава, привет! — наконец вспомнила о нем Елизавета. — О, как ты сегодня замечательно выглядишь, настоящий джентльмен! Но входите, входите же! Вас все заждались! Слава, ну же! — она без церемоний вдернула его в прихожую — и замок на двери щелкнул.