— А меня пустят?
— Пойдем, покажу боковой вход, короткий. Его недавно пробили.
— Зачем.
— Чтобы трупы удобнее вытаскивать было.
— Трупы?!!!
Степан засмеялся.
— Ты забралась в пещеру Последнего вздоха, где традиционно совершают самоубийства. Причем, если в другом месте тебя бы стали спасать, уговаривать, то здесь запрещается вмешиваться. В пещере лежат нетленные останки праведников — канисов, добровольно расставшихся с жизнью, то есть только в этой пещере самоубийство прощается и даже засчитывается за заслугу.
— Я не знала… — потрясенно сказала Маша. — То-то там…
Она не договорила. Степан открыл неприметную дверцу, крашеную под цвет камня, Маша скользнула внутрь и надолго пропала. Степан даже начал волноваться и подумывать, что надо бы залезть и поторопить. Наконец, девушка вышла, вид у нее был встревоженный. На вопрос «Что случилось?», она ответила, что не могла сразу найти свои вещи.
Однако, встревоженной и молчаливой Маша оставалась до самой ночи, и развеселилась только когда Олег готовил шуршунчиков по своей методе. Она задорно скандировала с ним: «Если взять сто грамм аэрозоли» — промыть шуршунчиков — «что от тараканов и клопов» — залить раствором желчного камня — «и добавить жидкость для мозолей» — включить спиртовку — «капнуть капель пять шанель-духов» — добавить сок трифолексии… и радостно удивлялась, глядя, как меняются мужчины, как наполняются жизнью их глаза.
Правда, суеты от нее тоже хватало. Маша ухитрилась толкнуть Олега под локоть так, что он порезал палец, и трогательно хлопотала, промакивая ваткой и заклеивая пластырем.
Ночью Степан долго не засыпал и думал о Маше. Он не думал что-то конкретное, просто ощущал, как греет его изнутри пушистый шарик нежности, имя ему — Маша. Потом ему представилось, что Маша тоже там, за стенкой думает о нем, и решил, что удивительно глупо лежать вот так, по разные стороны, когда можно вместе о чем-нибудь поговорить. Степан встал, натянул штаны и вышел на террасу.
Он успел в последний момент. На террасе резко пахло горячим маслом. Маша стояла у стола, держа на ладони пластинку шуршунчика, явно собираясь ее проглотить.
— Нет! — закричал Степан. — Это смерть!
Он метнулся к спиртовке — масло розовое, уже неплохо, — потом к Маше.
— Я все правильно сделала, — сказала она обиженно и откусила краешек пластины. И моментально задохнулась. Лицо ее сделалась багровым, потом побелело до синевы, резко выступили веснушки. Маша согнулась, схватилась за живот и сипела, пытаясь вдохнуть.
— Олег!!! — заорал Степан на весь дом. — Антидот, быстро!