Гертруда понизила голос и склонилась ближе к Девену.
– Это первое, о чем я хотела предупредить. Им известно и о вашем приятельстве с леди Луной, и о службе Уолсингему, так что с них станется явиться за вами. Будьте осторожны.
– Но как? – Негодование придало Девенову вопросу излишнюю резкость. – Ведь вы, по всей видимости, способны принимать любое обличье, какое только пожелаете. Значит, какой-нибудь соглядатай из дивных может взять да подменить собой Колси, и как мне об этом узнать?
Эта мысль поразила его, точно молния.
Гертруда покачала головой, встряхнув кудряшками, выбившимися из-под чепца.
– Притвориться тем, кто вам знаком, очень нелегко: вы быстро заметите подвох. Но – да, маскироваться мы и вправду умеем. Однако против этого у вас есть верное средство.
Пауза, глубокий вдох и, наконец, тихий шепот:
– Имя вашего Бога.
Однако, пробормотав последнее слово, брауни даже не дрогнула. Девен сунул в рот кусок колбасы и вспомнил о хлебе, что дал вчера Луне.
– Конечно, они будут защищены и от этого, – обычным тоном продолжала Гертруда. – Если не все, то большинство. Но многие, услышав это имя или любое другое воззвание к вашей вере, все-таки дрогнут. Это содрогание и послужит вам предупреждением.
– Допустим. И что же дальше?
Брауни не без смущения пожала плечами.
– Делайте, что почтете за лучшее. Я предпочла бы, чтоб вы не ввязывались в драку, а бежали: многие из тех, кого она может послать по вашу душу, смерти не заслуживают, но как уберечься – о том судить только вам. А нам очень хотелось бы, чтоб вы остались живы-здоровы.
– Кому это «нам», кстати сказать?
– Нам с сестрой, разумеется. Говорить от имени леди Луны я не вправе, но сердцем чувствую: она вам тоже зла не желает.
Чтоб не пришлось отвечать, Девен сунул в рот изрядный кусок хлеба.
Окинув взглядом постоялый двор, Гертруда решила сменить тему.
– Скажите, мастер Девен, что вы думаете об этом месте?
Жуя хлеб, Девен тоже окинул взглядом зал. День выдался теплым и солнечным, открытые окна впускали внутрь свежий ветерок, а свет, проникавший снаружи, дополняло пламя сальных свечей. Камыш на полу присыпан сушеной лавандой и прочими ароматными травами, скамьи и столы отскоблены дочиста, эль в кружке из просмоленной кожи хорош и на удивление терпок, хлеб мягок, в колбасе – ни хрящей, ни неприятно жестких комьев… В чем же причина вопроса?
– По-моему, вполне сносно.
– А приходилось ли вам здесь ночевать?
– Раз или два. По счастью, нежеланного общества в постелях не оказалось.
– Еще бы, – хмыкнула Гертруда. – Мы вытрясаем их всякую ночь, когда они не заняты.