– Вы…
Осекшись, Девен отложил недоеденный хлеб.
Улыбка Гертруды приобрела оттенок проказливого самодовольства.
– Мастер Девен, вы не запамятовали? Мы с Розамундой – брауни.
Нет, об этом он не забыл – просто еще не осознал взаимосвязи их подземного домика с постоялым двором, а зря.
– Мы малость прибираемся здесь каждую ночь, – продолжала Гертруда, пока он осматривал комнату новым взглядом. – Чистим, моем, подметаем, чиним, что требует починки. Такова наша работа еще с тех пор, как здесь вместо «Ангела» стоял совсем другой постоялый двор. И даже вчерашней ночью, хотя, не постесняюсь заметить, после вашего ухода нам пришлось поспешить.
От этого вопроса Девен просто не смог удержаться, ведь он задавался им с самого детства:
– А правда ли, что вы уйдете из дому, если хозяин подарит вам одежду?
Гертруда кивнула.
– Но почему?
– Одежда смертных – все равно что их хлеб, – пояснила брауни. – То же, кстати заметить, можно сказать об одежде и пище дивных. То и другое несет на себе печать иной стороны бытия. Надень или съешь – и начнешь изменяться. Правда, обычный брауни такой подарок почтет за обиду: мы – домоседы, перемен не жалуем. Но кое-кто из дивных от всего бренного просто без ума. Тянутся к смертным, как мошки на пламя свечи.
Серьезность ее тона от Девена отнюдь не укрылась.
– Так зачем вы, мистрис Медовар, привели меня сюда?..
– Поесть и выпить «У ангела».
Прежде, чем Девен успел ответить какой-нибудь колкостью, Гертруда успокаивающе подняла ладонь.
– Я вполне серьезна. Мне хотелось, чтоб вы взглянули на это место и увидели, каким его сделали мы с Розамундой.
– Но для чего?
– Чтоб вы мало-помалу не прониклись к нам ненавистью.
С этими словами Гертруда неуверенно взяла его за руки. Пальцы брауни оказались теплыми, мозолистыми, но в то же время удивительно мягкими, словно ее доброта с лихвой возмещала целую вечность работы метлой да тряпкой.
– Прошлой ночью вы слышали разговоры о политических кознях и смертоубийстве, видели леди Луну в изгнании, прячущейся от бессердечной королевы и ее слуг. Что говорить, за прекрасным лицом Халцедонового Двора скрыто немало мерзостей, однако ж не все мы таковы. Одни из нас видят цель жизни в том, чтобы нести в дома людей тепло и уют. Другие являются поэтам и музыкантам, позволяя им заглянуть за грань обыденного, добавляя огня в их творения. Не всех из нас нужно бояться и не со всеми – враждовать.
Взгляд темных, медвяно-карих глаз брауни проникал в самую душу, призывая прислушаться и поверить.
– Но некоторые из дивных, – негромко, чтоб не услышали вокруг, возразил Девен, – играют со смертными шутки – вплоть до таких, что приводят к погибели. А другие, похоже, любят мешаться в политику.