– А что, если я не пойду на это? – процедила Елизавета. – Ведь ясно, как день: ты хочешь ее смерти ради собственной выгоды. Что, если я откажу? Что, если на этот раз не пожелаю играть роль послушной марионетки?
Инвидиана с ледяным недовольством поджала губы.
– Может, тебе угодно, чтоб я устранилась от твоих дел? Тогда твой конец наверняка будет быстр.
«Проваливай и будь проклята», – едва не ответила Елизавета. Да, английскому государству угрожало многое – и война с Испанией, и позорно проваленная Лестером кампания в Нижних Землях, однако она отказывалась верить, будто сама ее жизнь целиком зависит от королевы эльфов и фей. Она – Божией милостью королева Англии, и тайный кукловод, дергающий ее за ниточки, ей ни к чему.
Вот только существования ниточек отрицать было невозможно. Некоторые из просьб Инвидианы выглядели вполне безобидно, некоторые – наоборот. Эльфийка не требовала от Елизаветы ни демонических ритуалов, ни документов, подписанных кровью. Цена ее помощи была хоть и неочевидна, однако весьма ощутима. Определенная строгость, жестокосердие в некоторых вопросах, к которым сама Елизавета отнеслась бы куда снисходительнее. Непрестанные напоминания о бренности ее жизни, особенно невыносимой в сравнении с вечной юностью Инвидианы. И, наконец, одиночество, порожденное отчасти политическими резонами, отчасти – причинами личного свойства.
Когда-то ее руки домогались немало женихов – и Лестер, и Алансон, и даже король Швеции. Да, брак с любым из них не обошелся бы без затруднений религиозных или политических, не говоря уж о риске утратить независимость правящей королевы… но с кем-то из них она вполне могла обрести счастье. Каждый из них являл собою надежду.
Однако все надежды ни к чему не привели. И в этом, без всяких сомнений, следовало винить ее темную сестру – не знающую любви, бессердечную, вечно одинокую королеву дивных.
Нет, о том, чего стоила незыблемость ее трона, Елизавета никогда не жалела. Возмущало другое – вот это создание, эта тварь, которой она вынуждена была платить.
– Ты должна казнить ее, – повторила Инвидиана. – Что бы к этому ни привело, другого пути перед тобой нет.
Верно. Другого пути действительно нет. За эту правоту Елизавета возненавидела эльфийку сильнее прежнего.
– Оставь меня, – прорычала она.
Инвидиана улыбнулась – ослепительно, с едва уловимой насмешкой – и растворилась во мраке, вернувшись туда, откуда явилась.
Оставшись одна, Елизавета смежила веки и принялась горячо молиться. Наутро она подпишет этот указ и предаст казни свою кузину, королеву сопредельной страны.