– По-моему, да, где-то около. Но не могу понять…
Луна поднялась на ноги. Девен внимательно наблюдал за ней. С тех пор, как Луна узнала, кем был когда-то Фрэнсис, синева Девеновых глаз еще сильнее напоминала ей глаза провидца.
– «Он знает, что она сделала…» Так это же не об Инвидиане, а о Суспирии! Вот что он знал. Вот о чем он пытался сказать!
– Что?
Теперь все изумленно смотрели на Луну.
Чувствуя внезапную слабость, Луна прижала руку к жесткому лифу платья.
– Он умирал, едва мог говорить, но все же пытался сказать… и не успел закончить… – Казалось, пальцы до сих пор помнят неудержимую дрожь его тела и что-то горячее, брызнувшее на ладонь. – Последнее, что он сказал: «Она все еще п…»
Луна окинула взглядом бледные лица сестер Медовар.
– «Она все еще проклята».
– Но этого не может быть! – выдохнула Розамунда. – Ведь все, что мы видим, не чары: она такова, какой выглядит. Молода и прекрасна. Значит, проклятие снято, иначе никак.
– Снято? – переспросил Девен с той стороны стола. – А может, изменено? Может, ей удалось выторговать какие-нибудь другие условия взамен прежних?
Луна перевела взгляд на него, но Девен лишь пожал плечами.
– Я в подобных вещах не знаток. Если это невозможно, так и скажите.
– Но когда это произошло? – От возбуждения Розамунда заерзала на табурете. – До встречи с Елизаветой, или после?
– Думаю, до… но незадолго. Елизавета считает, что в день их первой встречи она назвалась Инвидианой впервые.
Гертруда крепко ухватила сестру за руку.
– Рози, подумай! Это же было после того, как она начала собирать двор, верно? Нет, в то время она была не такой, как сейчас…
– Но это могло быть притворством! – В лице Розамунды не осталось ни кровинки; казалось, ей вот-вот станет дурно. – Она могла лишь делать вид, будто остается прежней… Ясень и Терн! Да ведь в то самое время Фрэнсис начал терять имя, помнишь? После этого она его иначе, как Тиресием, и не называла. И он говорил: между ними-де многое изменилось…
– Значит, дело не в Елизавете, – проговорила Луна. Все, что минуту назад казалось ясным и очевидным, помутилось, смешалось, оставив в голове непроглядный туман. – Но он говорил, что их договор…
Последовавшую за сим тишину нарушил Девен.
– Возможно, это глупый вопрос, но отчего мы уверены, будто этот договор – единственный?
Все затаили дух. Да, они сразу пришли к мысли о Елизавете и дворе смертных, и отнюдь не ошиблись – такой договор действительно существует. Но его ли имел в виду Фрэнсис? Возможно, он знал такое, о чем они даже не подозревают?
– С чего же начать? – прошептала Луна.