В речи сей слышалась жуткая, неизбывная горечь: каково ему было понять, что его любовь, навеки отданная бессмертной, для возлюбленной – сущий пустяк?
Луна в небесах истончилась, сошла на нет и вновь начала прирастать, а когда набрала полную силу, юноша умер. Последние слова, сказанные им на смертном одре, были обращены не к родным, не к близким, но к далекой возлюбленной, что принесла ему гибель:
– Не будет тебе спасения от того, чего ты убоялась. Страдай, как страдаем мы, от хворей и старости. Познай все тяготы бренной жизни и влеки на плечах эту ношу, пока не искупишь содеянного тобою зла и не поймешь, что с презреньем отвергла.
С этим он умер и был предан земле, и никогда больше люд деревенский не сходился в мирном согласии с чужаками из-под холмов.
Мортлейк, Суррей,
7 мая 1590 г.
Более всего этот дом со всеми пристройками да ответвлениями напоминал старика, пригревшегося на весеннем солнце, размякшего, забывшегося в вольготной дреме. Вокруг царил мир и покой, однако Луне дом Ди казался зловещей, мрачной обителью неведомых опасностей – куда там Халцедоновому Чертогу!
Кого бы ни призывали под этот кров, ангелов или демонов, дивной там в любом случае не место.
Расправив плечи, Луна твердым, решительным шагом (ах, если бы эта твердость была неподдельной!) приблизилась к двери.
Явилась она сама по себе, незваной, не имея даже рекомендательного письма, которое могло бы вернее открыть перед ней двери дома. Однако очаровать горничную Ди оказалось проще простого, да и супруга доктора отнеслась к гостье вполне благожелательно.
– Он сейчас занят своими штудиями, – сказала хозяйка, пересаживая младенца, коего держала на руках, с одного бедра на другое. Крохотное создание, не таясь, таращилось на Луну, точно обладало способностью видеть сквозь чары. – Но если дело ваше не терпит отлагательств…
– Да, я была бы вам крайне признательна, – откликнулась Луна.
Хозяин дома также принял ее на удивление радушно.
– Простите за прямоту вопроса, – сказал Ди, едва с формальностями было покончено, – но не связан ли ваш визит с мастером Майклом Девеном?
Подобного оборота план разговора, заготовленный Луною по дороге в Мортлейк, не предусматривал.
– Прошу прощения?
В усталых глазах астролога вспыхнул неожиданный огонек.
– Я осведомлен о вас, мистрис Монтроз. Госпожа ваша, графиня Уорик, была весьма добра ко мне со времени моего возвращения, а с сэром Фрэнсисом Уолсингемом я имел честь состоять в дружбе. Когда мастер Девен прибыл ко мне на порог с просьбой о помощи в деле, касающемся благородной юной девицы, нетрудно было догадаться, кого он имел в виду.