Платье было прекрасно.
Из мерцающей нежной тафты, строгого и вместе с тем изящного кроя, оно село на Торхилд почти идеально. Но портниха все равно осталась недовольна. Ее помощницы суетились, подавая булавки, нитки и тончайшие шелковые ленточки, которые спешно дошивались на корсаж.
— Не торопись, — приговаривала портниха, хотя Торхилд и не думала торопиться: она стояла перед огромным зеркалом, рассматривая собственное отражение. — Сейчас минуточка — и сделаем из тебя куколку… еще минуточка…
Минуточка следовала за минуточкой.
Эта седовласая женщина не шила — рисовала тканью по ткани, создавая мягчайшие складки, позволяя тафте раскрыть все оттенки цвета. И приподнятая верхняя юбка более не мешала кружевной пене нижней. Ловкие пальцы крепили на кружеве оттенка экрю жемчужины.
— Ну поглянь, ну разве ж не куколка? — Портниха то и дело отступала, оценивающим взглядом окидывая собственное творение. И вновь кидалась исправлять некую одной ей заметную мелочь.
А Тора с трудом сдерживала дрожь.
Сегодня ей все-таки придется выйти из комнат райгрэ.
И даже из дома.
Нет, Тора понимала, что вечно прятаться не сможет. Она сама бы справилась. Завтра. Или послезавтра. Или еще чуть позже, но… чтобы вот так быстро.
Неожиданно.
Почему именно сегодня?
— Повернись-ка, куколка. — Портниха сама развернула Тору, и отражение послушно повторило маневр. — Ай красавица…
Наверное. Та женщина в зеркале не была Торой.
Вот Хильда могла бы так выглядеть.
Высокая. С узкой талией, затянутой до идеальных шестнадцати дюймов, высокой грудью, пожалуй излишне открытой вырезом платья, и длинной шеей.
Ей к лицу был бледно-лиловый цвет.
Роскошь наряда привычна.
Хильда умеет держать лицо и уж точно не испугается такой мелочи, как отпертая дверь, коридор или даже улица. Чужие взгляды. Ей они даже нравятся, потому что Хильда знает — она красива. Это ли не главное ее достоинство?
И если Тора не станет мешать, то Хильда воспользуется преимуществом.
Сама Тора ни на что не способна.
— А турнюр сюда большой не нужен… и никого не слушай, куколка. Оно, может, и в превеликой моде, чтобы топорщилось поболе. Но как глянешь, прям сердце обмирает. Идут что гусыни, хвостами колышут. Платье должно быть изысканным… а какой изыск табуретку под задницей таскать?
Хильда с портнихой согласилась.
И Тора не посмела спорить с обеими, тем более что она ничего не понимала в моде.
Ее раздели, избавив и от платья, и от турнюра, который и вправду был не особо велик, и от корсета, но в покое не оставили.
Ее вертели, заворачивали в нагретые, пропитанные оливковым маслом простыни, разворачивали, растирали, окуривали, обливали терпкими травяными настоями… и когда наконец позволили принять ванну, Тора с облегчением вздохнула.