— Вперед! — Аргейм знал, что делать.
Первая двойка. Сам Аргейм, который взял под уздцы коня Виттара — момент перехода вызвал приступ головокружения и легкую дезориентацию, — и прикрытие арьергарда.
Другое место. Пустое.
Здесь не было знакомого плетения силовых линий, и мир оттого ощущался мертвым. Несколько мгновений потребовалось, чтобы прийти в себя и стабилизировать жилу. Она была далеко и в то же время рядом, готовая подчиниться его воле, питающая пять лучей.
Контуры и вправду держались неплохо, что в перспективе давало выигрыш во времени.
И все-таки чужая земля, неуютная, пусть отныне и принадлежит она детям Камня и Железа.
Поле. Зелень пшеницы, которая только собирается выбросить колос. Тонкая размытая полоска леса на горизонте. Слева городские стены, невысокие — давно уже не стены защищают города. Круглая дозорная башня с колоколом.
Грозный голос его летел над землей.
Крайт вертелся в седле, принюхиваясь.
Пахло землей. Навозом. Животными. Виттар привычно изолировал в сознании те запахи, которые его десятка принесла с собой.
…шагах в десяти куропатка сидит над гнездом.
…свежий лисий след вьется по краю поля.
…падаль в канаве.
— Райгрэ! — Крайт привстал на стременах. — В город не надо. Нам надо к лесу… Скорее. Нет, там не… не знаю, но если мы не успеем, будет плохо.
Лицо Аргейма дернулось: Крайт раздражал его своей откровенной слабостью, отсутствием надлежащего почтения к вожаку. Вместе с тем он понимал, что без этого бесполезного в бою щенка не обойтись. О да, он предпочел бы, чтобы жилы наградили ценным даром кого-нибудь более достойного.
Виттар потряс головой, избавляясь от привычной слабости. Арка сети была стабильна, вот только свободной силы остались крохи.
А Крайт, развернув лошадку, уже несся к лесу. Он почти распластался на конской шее и знай подстегивал животное.
— Без головы останется когда-нибудь, — заметил Аргейм.
— За ним.
Выпороть щенка. Вернуться домой и выпороть. За беспечность. За наивность. За порывы прекрасные, которые всем дорого обойтись могут. И плевать, что Крайт войну видел лишь издали, что никогда вот так, с разбегу, не налетал на волчьи ямы, на ловчие лозы, на землю, пропитанную черным маслом, что вспыхивает от одной искры, и стена холодного чужого огня летит, сметая всех. От нее не защитит и живое железо.
Он, конечно, слышал истории о разрыв-цветах, которые распускаются над полем, окрашивая небо в лиловый цвет безумия. О водяных окнах, что вдруг раскрываются на твердой и вроде бы надежной земле. О болотной тлени с вечным ее голодом.
Это все было, но… отдельно от Крайта.