Жизнь зовет. Честное комсомольское (Кузнецова) - страница 50

Дверца автомобиля открылась, и на дорогу по-юношески легко выпрыгнул Василии Ильич. Его нисколько не смущает, что ноги по щиколотку уходят в грязь. Он наклоняется, внимательно приглядываясь к колесам.

— Давай назад! — кричит он шоферу, прижимается боком к буферу и, обхватив капот кожаными руками, телом толкает автомобиль.

Павел бросился на помощь председателю. Эх, если бы в этот момент была у него сила Ильи Муромца! Но горячее желание человека нередко делает чудеса. Мускулы Павла становятся железными, ноги врастают в грязь, лицо багровеет.

Автомобиль плавно отходит назад.

— Ну, силен, парень! — одобрительно говорит председатель и с недоумением смотрит на неизвестно откуда взявшегося помощника. Затем он весело прищуривает живые черные глаза: — А! Правая рука дяди Феди! Павел! — узнает он мальчика.

Павел счастлив. Он и не мечтал, чтобы Василий Ильич узнал его.

— Разве ж вы не уехали? — спрашивает председатель.

— Уезжаем утром.

— Но сейчас уже утро, а ты за два километра от села! — Председатель внимательно смотрит в открытые голубые глаза Павла. — Ты зачем тут?

Павел смущен:

— Я хотел еще раз посмотреть на поле, где работал.

Этот ответ слишком о многом может сказать человеку с чутким сердцем. Нет, не просто золотой пшеничный массив с куском дороги, с куполом мрачного осеннего неба так запечатлелся этому юноше, если, уезжая, он бредет сюда чуть свет по грязи, рискуя отстать от товарищей.

— Поле как поле, — говорит председатель, — все поля одинаковы… Вот кроме этого! — Он с усмешкой кивает на зеленое поле люцерны. — Пойдем-ка посмотрим.

Широкими шагами он идет по тщедушной траве, не вынимая рук из карманов кожаного пальто, и на ходу говорит Павлу:

— Молодой агроном впервые попробовал собрать с одного поля два урожая люцерны. А я вот и рассердился на него. Не за то, что новые способы применяет. Это хорошо. А то плохо, что для пробы не надо таких больших массивов брать. «Омоложу землю, после покоса забороную»! — передразнивает он агронома. — А она, видишь, чахоточная уродилась. Куда ее теперь? Только телятам на зиму.

Павел молча идет сзади председателя. Ему жалко ступать на эту молодую зеленую травку.

Они выходят на дорогу к автомобилю, и шофер открывает дверцу.

— Садись, — говорит председатель, — довезу, а то опоздаешь.

Павел неловко влезает в машину, садится в самый угол мягкого сиденья. Василий Ильич опускается рядом., Шофер, навалившись на спинку переднего сиденья, захлопывает за председателем дверцу.

— К селу? — спрашивает он.

— Да… Впрочем, нет. К полевому стану.

Через минуту они выходят на поле. Оно почти убрано, только небольшая часть его еще занята густой, местами полегшей пшеницей.