— Я вкалываю как проклятый целую неделю. Иногда нужно и расслабиться.
— Как интересно. — Она стояла около дверцы машины. Мне захотелось схватить ее, сорвать ее и свою одежду и заняться с ней любовью прямо на капоте, или на виниловых сиденьях, или на траве и гравии. Но она держала меня на дистанции. Контролировала. И мы всего лишь поцеловались. Медленно, очень медленно, так, что я почувствовал, какие у нее мягкие губы, и перехватил ее дыхание своим. Я прикоснулся к ее шее, затем — к затылку, и мои пальцы утонули в густых волосах. Я прижал ее к себе, чувствуя своей грудью ее грудь, и едва не сошел с ума.
— Мне нужно ехать. — Она прижала кончики своих пальцев к моим губам.
— О Господи…
— Завтра я буду в офисе. Позвони мне. Бумажная фабрика Ранкина. Спросишь офис Тайлера Ранкина.
Обратный путь в Хантер-Филд был долгим. Она ехала быстро и знала дорогу. Я не знал. Потом она повернула на север, а я — на юг. Она небрежно собрала волосы, положила руки на руль и исчезла из виду. Когда я въехал в город, то чувствовал себя совсем одиноким. Я понял, что влюбился.
Я сидел в машине на темной парковке.
— Пора начать жить по-настоящему, — сказал я себе.
* * *
Не знаю, понимал ли я когда-нибудь Джози, хотя очень старался. Мы часто ссорились. Срывались друг на друге. Ее интересы оставляли меня совершенно равнодушным. Она задавала вопросы, на которые мне не хотелось отвечать. Я был просто не в состоянии уделять ей столько времени, внимания и заботы, сколько она требовала. Но я старался.
«Расскажи мне о своих бабушках и дедушках», — попросила она однажды октябрьским днем, когда мы сидели на широком деревянном крыльце в доме ее отца. У Джози был свой домик на другом конце участка, очень скромный. Наверное, когда-то он принадлежал испольщикам, но мать Джози обставила его со вкусом. Там было всего две комнаты и небольшой, посыпанный песком дворик в тени двух дубов. Но по воскресеньям мы обедали в большом доме и теперь отдыхали после трапезы. Ее отец и дядя уехали осматривать земельный участок, который они хотели приобрести. Мать и тетя остались наверху. Их голоса доносились до меня через окна спальни, но я не мог разобрать, о чем они говорили, да и не пытался. Наверное, точно так же ребенок слышит голоса людей, находясь в утробе матери.
— Я мало о них знаю. Мистер и миссис Куртовиц, мистер и миссис Юнковиц. Я никогда не видел их. Даже не получал поздравительных открыток.
— Как грустно.
— Не очень, если особенно не задумываться. Давай не будем об этом.
— Неужели тебе не хотелось встретиться с ними?