Миновав консьержа, Хунхой вышел на улицу.
Свернув за угол дома, Ай прошел двести шагов и оказался в маленьком парке, облюбованном местными собачниками.
Удивительно, однако на этот раз Михалыч промолчал. Возможно, каким-то загадочным чутьем определил расовое и национальное тождество? И слегка насторожился, только когда человек с раскосыми глазами сказал Хунхою по-китайски:
— Идем с нами. И без резких движений, иначе мы убьем твою собаку.
«Вот я себе и напророчил, вспоминая у бурном прошлом времени», — подумал Ай, сворачивая туда, куда ему указал незнакомец.
Мысли о сопротивлении даже не приходили ему в голову. Хунхой умел постоять за себя, иначе вряд ли бы сумел возглавить криминальную команду. Но Ай, образно говоря, был Михалычем, способным до смерти запугать изнеженную болонку или шугануть кудлатую дворнягу. Мужчина же был питбультерьером, чья сила значительно превосходило силу Хунхоя. Скрытая мощь чувствовалась в каждом его движении, даже скупых жестах.
Кроме того Ай сразу догадался — если он будет подчиняться незнакомцу, ему ничего не угрожает. Хунхой зашагал к машине, держа на поводке Михалыча. Тот после минутной настороженности совершенно успокоился и вел себя так, будто каждая его прогулка завершается автомобильной поездкой.
Хунхоя усадили на переднее сиденье, сзади устроились еще два человека. Они подстраховывали незнакомца, хотя с точки зрения Ая в этом не было никакой необходимости. Тот сам являлся для себя лучшей страховкой.
Машина направилась в квартал, густо населенный выходцами из Поднебесной. Хунхой, догадывавшийся о причине своего пленения, подумал:
«Либо я поторопился с выводами, либо дело обстоит очень серьезно».
Скорее всего, его захват был связан с поджогом цеха. Гунсунь отреагировал на него пленением ближайшего союзника Витима. То есть Шан был хорошо осведомлен о делах своего противника. Хуже того, раз его везут в китайский район, следовательно на Гунсуня работает целая бригада. Ведь пару-тройку человек он мог разместить у себя, а вот большая команда, чтобы не вызвать подозрений, должна поселиться отдельно.
Вскоре опасения Хунхоя подтвердились. Его привезли в небольшую, весьма скромно обставленную квартиру. Там находился китаец с властными манерами человека, привыкшего распоряжаться чужими судьбами.
— Ты — Хунхой, а меня зови господин Пэн, — сказал он.
— Ясно, господин Пэн, — ответил Ай.
У него просто не было другого выбора.
— Твой дружок потерял всякое чувство меры. Он думает, будто ему все дозволено. Надеюсь, ты умнее и считаешь иначе, — сказал Пэн, внимательно глядя в лицо Аю.