Обиделась, решил я.
Но ведь не делать же это с сонной? Как-то это… некрасиво. Все равно что с резиновой куклой. Брр…
Ладно, перебьюсь. Тем более что вроде глаза уже начинают тяжелеть…
Вдруг я оказался под чьим-то телом! Меня буквально придавили к земле!
В первый момент перепугался – думал, все: напали, сейчас меня кокнут, – но лишь до того мига, пока не почувствовал знакомых и, чего уж греха таить, желанных форм, лишенных какой бы то ни было одежды.
Но как бы ни были желанны эти формы, я все же… огорчился, что ли. Я даже материться не смог! Мне просто не хватало слов, чтобы выразить всю глубину глубин обуревающих меня чувств! И это мне, русскому человеку?! Особенно чей дядя был записным матерщинником! И он не просто перемежал речь матом – он мог материться поэтически. Вы понимаете, какое это искусство – материться стихами?!
Жаль, что я был слишком мал, чтобы обучиться этому высокому искусству как следует. Сначала дядя загремел на семилетку в места не столь отдаленные по пьяному делу: пришил одного чувака, – а потом по такому же пьяному делу пришили уже его… Так что мир лишился своеобразного гения. Н-да…
Так, о чем это я?.. А!
Второй раз! Это уже во второй раз на меня лезет баба! Честное слово, так можно и психологическую травму заработать, начать ощущать себя неполноценным и ущербным!
В третий раз я полезу сам! Дал себе зарок.
«Какой третий раз, опомнись! Двух мало?!» – вылезло мое второе «я».
А что, мне теперь только с гоблинкой и орчанкой жить прикажешь?..
«А чем они плохи? Все, что надо, у них на местах, у орчанки вообще все выше всяких похвал…»
Ну да… Но я все-таки человек!
«В расисты-ксенофобы записался?»
Нет, но…
– Олграна… – стал я отбиваться, но не преуспел: меня обхватили со всех сторон руками и ногами, не побрыкаешься.
– Не беспокойся, она не проснется, – наседала на меня орчанка. – Не беспокойся, ничего я ей не сделала – так, немного сонного порошка дала.
– Но…
– Какие еще «но», Кэррэл?! Ты меня хочешь, я же это чувствую, очень хочешь, а она… ей ты ничем не обязан и ничего не должен. Как и мне ничего не будешь должен…
В натуре, чего я ломаюсь, как…
Дальше я додумывать не стал, перехватывая инициативу и опрокидывая Олграну на спину. Мужик я все-таки или где?!
Кирилл. Попаданец, неофициальный двоеженец
Утро как-то не задалось с самого начала. Я хоть и получил чего хотел, а орчанку я хотел, но настроение было каким-то поганым – наверное, из-за того, что инициатором действа все же стал не я. Хотя, с другой стороны, ну и какая печаль?
Опять же я ощущал какую-то противную общую слабость, вялость во всем теле, что тоже не добавляло настроения. И я даже не помню, как все закончилось. Вырубился! Вот где позор-то!