— Ласс, Тэссер, Тар'Наль! — крикнул старшина, чувствуя, как рвотные спазмы сотрясают все тело. Его и правда вывернуло наизнанку — основательно, дожелчи, а когда он, отхрипев и отфыркавшись, поднял голову, чья-то рука подхватила его под локоть и легко вздернула на ноги. Рядом стоял Ласс и протягивал флягу.
— Вода? — хрипло спросил Нефедов. Стерегущий Спину еле слышно фыркнул.
— Нет, конечно, — констатировал Степан и потянулся к горлышку фляги. И тут же взвыл не своим голосом: альвийское питье точно бритвой полоснуло по разбитым губам и прикушенному языку. Он заставил себя сделать несколько глотков, чувствуя, как в голове начинает звенеть и возвращается ясность.
Из мха, шатаясь, поднялся Казимир Тхоржевский. Вампир, и без того обычно бледный, сейчас был белым как полотно, с огромными черными кругами под глубоко запавшими глазами.
— Вообще-то, — сказал он, — я предпочитаю такого не делать… слишком часто. Сразу все за один раз — это даже для моего деда многовато будет. А это кто?
Казимир вяло махнул рукой в сторону человека в балахоне. Да, теперь было точно ясно, что это человек. Небольшого роста, толстый, с плешивой головой, он уже начал приходить в себя и теперь стонал, ворочаясь в измызганном и заблеванном мху. Альвы подхватили его с двух сторон, а Ласс, бесшумно появившийся сзади, выдернул из кожаного футляра стиалл [18] и всадил человеку куда-то чуть ниже затылка. Тот обмяк и уронил дрожащие руки, которые повисли плетьми. Нефедов облегченно вздохнул — теперь он не опасался, что колдун (а в том, что это колдун, старшина почти не сомневался) выкинет неожиданный фортель.
— Так, — сказал он, оглядывая поляну. Красный мох уже начал увядать, осыпаясь бурыми хлопьями на два куска шерсти и шкуры, прикрывавших кости. Кран тарен никогда, даже после смерти не превращается в человека, он просто высыхает, точно бурдюк, из которого выпустили воду. Старшина поглядел на болтающегося в каменных руках альвов человека.
— Кто такой? Ну? — спросил он. Плешивый пошевелил распухшими от укусов губами.
— Не убивайте…
— Ответ неправильный. Я спросил — кто такой? — Нефедов не давал волю ярости, которая в любую минуту могла прорваться наружу. Он просто спрашивал, и в голосе его скрипели ржавые шестеренки.
* * *
— Так он что — сам этих тварей привадил? — изумленный Родионыч сильнее задымил самокруткой. «Казбек» кончился и теперь старшина, который сиделл рядом на крыльце, бережно скручивал цигарку, стараясь не разбередить забинтованное плечо и туго перетянутую повязкой грудь.
— Сам. Он, Илья Сергеич, всю войну в этих местах отсиживался. Дезертир, сволочь. А места эти хорошо знал, потому что из Кедрового родом, как оказалось. Непонятно только, как он с оборотнями договорился. Через его скуленье да сопли я мало что разобрал. Похоже, он им пообещал, что к людям приведет. И мало того — сам ручей плотиной перекрыл. Кран тарен — он ведь, когда сытый, даже понимает что-то. А этот гад еще до войны якшался с колдуном одним, тот ему и объяснил, как к себе такое зверье приваживать, чтоб не тронули и слушались. Вот он и привадил. Сначала — чтоб его защищали, если вдруг начнут дезертиров искать. А потом — просто, потому что почувствовал, как это сладко, когда чужие жизни себе под каблук кладешь.