— Warten Sie,[21] — негромко окликнул ее Степан. Девочка послушно остановилась.
— Слушай, старшина, — спросил Чирков, радуясь хоть малой отсрочке, после которой, как он ясно понимал, спрашивать будет некогда и не у кого, — а зачем ты ребенка-то с собой тащишь?
— Ты волком только на меня не смотри, — Нефедов ухмыльнулся. — Давай покурим напоследок, потому как непонятно, доведется ли потом покурить.
Они закурили, каждый свое.
— С собой ее тащу, потому что в том заклятье, которое они вокруг кирхи и кладбища сплели, есть только одна уязвимая щель. Напролом туда идти — можно хоть на танке, все без толку будет. Да ты сам видел, как тут танкисты гарцевали, опять на ту же площадь и приехали. А щель здесь такая, что пройти сквозь нее можно, но только поводырь должен быть особенный.
— Как она? — Чирков посмотрел на Ангелу.
— Как она. Девочка, да еще и сирота. Отрезанный ломоть. Объяснять всего не буду, только одно запомни — ей сейчас ничто не грозит. Если в нее выстрелить из пушки, то снаряд в стволе разорвется. Если из пулемета — в нем патрон переклинит. А если вдруг найдется ухарь, который с ножом кинется, он сам себя и зарежет. За ней пойдем, она нам откроет дорогу. А дальше уже наша забота, мы тоже вроде как не от мира сего.
— Прямо как в сказке, — удивился капитан.
— Такие сказки в гробу бы виделись, — сплюнул Нефедов. — Ладно, хорош трепаться. Пора.
Он бросил окурок под ноги, наступил на него подошвой шнурованного парашютного ботинка, и, прежде чем Чирков успел что-то сказать еще, исчез в тени, кивнув Ангеле. Девочка вышла на середину улицы и пошла вперед, зябко кутаясь в платок. Вслед за ней, нога в ногу, след в след, как волки, двинулись три темные фигуры.
«Нефедов… Никифоров… третий кто?» — подумал Чирков. Третьего он не знал, но это точно был кто-то из Особого взвода, большая часть которого невидимо и неслышно притаилась в развалинах вокруг. Уважение к Охотникам, щедро смешанное со страхом, еще возросло у Чиркова, когда несколько часов назад он увидел смертный обряд. Особый взвод отпевали живьем. Причем, и по-христиански, и по совсем древним, языческим обычаям. Каждый из Охотников становился живым мертвецом, уже не имевшим ничего общего с обычными людьми.
— Часто вы так? — спросил тогда капитан у Степана Нефедова.
— Каждый раз, — усмехнулся в ответ старшина.
— А как же ваши альвы?
— Им незачем, они и так стир'къялли.
— Кто?
— Это значит — Все равно, что мертвые. Клан их считает мертвецами, неуязвимыми.
Теперь эти стир'къялли ушли вперед, и ждали людей где-то там, рядом с вероятным проходом. Чирков еще раз глянул на светящийся циферблат часов, вздохнул и приготовился ждать. На всякий случай он проверил обойму в пистолете, хотя совершенно непонятно было, понадобится ли ему «ТТ», если из открывшейся вдруг дыры на него попрет непонятно что.