— Мне придётся нырнуть! — вслух высказал я своё решение. — И глянуть, что там натворил этот монстр!
— Может, кто из нас, Николай Александрович? — как-то не слишком уверенно предложил мой заместитель. — Стоит ли вам опять так рисковать?
— В сравнении со мной никто из вас толком и плавать не умеет! — хмуро проговорил я. — Приготовь выдергу, Иван Ильич! Скорее всего, у нас оторваны одна или две поперечные плахи — они и тормозят плот!
— А вдруг это чудовище вернётся? — с беспокойством спросила Наташа. — Вы можете не успеть выбраться!
— Обещаю вам, что не позволю сожрать себя никакому монстру! — усмехнулся я, направляясь в свою «каюту».
Нечего и говорить, что нырять под плот в таких условиях было делом чрезвычайно опасным — его тень привлекала внимание всех подводных обитателей: одни пытались скрыться под ним, а другие выбирали себе добычу… Но идти оставшиеся шестьдесят с лишним километров полутораузловым ходом было также не самым лучшим решением — рано или поздно должна была начаться очередная тропическая гроза, и ослабленная теперь платформа могла не выдержать сильного волнения… Готовясь к необходимому купанию, я услышал, как негромко переговаривались мои подчинённые.
— Настоящий мужик наш начальник! — вполголоса пробасил Василий. — За все опасные дела только сам и берётся!
— Я это ещё, когда мы на снегоходах в гору лезли, приметил! — заявил чуть погромче Пётр.
— Да не ты один! — хмуро сказал обычно молчаливый Сергей. — Без него мы и до холма в тундре бы не добрались!
— А ведь как организовал-то всё! — подал голос и Александр. — Живем, точно сыр в масле катаемся!
Через несколько минут я вновь вышел на кормовую платформу уже лишь в голубых плавках, с подводным ножом на специальном поясе и плавательными очками в руках.
— Когда закончу — сразу подавайте мне руки! — сказал я, садясь на край плота и надевая очки. — Может статься, что карабкаться будет некогда…
Прыгать в воду я не стал, а вместо этого тихо соскользнул с платформы и сразу нырнул под наш плавучий дом. После яркого света оранжевого Агни тень под платформой показалась мне особенно густой, и я лишь через несколько секунд разглядел, успев вспугнуть стайку мелкой рыбёшки, что центральная стяжка, представляющая собой мощную толстенную плаху сантиметров восьмидесяти шириной, сломана посредине, оторвана от брёвен днища, а державшиеся теперь лишь на крайних восьмидюймовых гвоздях половинки отогнуты вниз и поперёк хода. Вынырнув у края плота, там, где собрались теперь все мои люди, я сделал несколько глубоких вдохов, взял поданную мне выдергу и вновь погрузился в воду. Первую половину я оторвал сравнительно легко — она и без того едва держалась на вывороченных из бревен гвоздях. Вытолкнув обломок из-под платформы (его тут же подняли наверх по распоряжению Огнева — он вполне ещё мог пригодиться), я подышал с минуту, а потом сделал очередной нырок. Со вторым куском пришлось повозиться почти минуту — предельное время, которое я мог находиться под водой — но и он скоро поддался моим усилиям. Толкнув его на поверхность воды из-под крайнего бревна, я заметил странный расплывчатый силуэт, поднимавшийся снизу прямо ко мне, и заторопился наверх. Едва моя голова показалась над водой, как ко мне сразу потянулось множество рук, я подал свои и почувствовал, что что-то холодное и скользкое обвивает мою правую лодыжку… Три или четыре пары сильных рук наших мужиков легко вытянули меня на платформу, и я, увидев, что мою ступню обвило пятнистое щупальце толщиной в руку со множеством белых присосок, выхватил нож и без колебаний отсёк его — обрезок сразу отвалился от моей ноги и извиваясь упал на палубный настил (Пётр тут же пинком сбросил его в воду). Распорядившись завести мотор и идти прежним курсом, я отправился в душевую кабинку, установленную по правому борту кормовой площадки — вода в морях этого мира была не особенно солёная, но я всё же предпочитал принимать после купания в ней пресный душ. Пока я занимался собой, а потом ещё вытирался и одевался в «каюте», мои люди запустили мотор и «Дредноут» быстро набрал прежний, примерно трех с половиной узловой ход. Когда расчёсывал массажной щёткой влажную шевелюру, в дверную заслонку раздался стук, и я отодвинул неуклюжую створку. В тесное помещение вошла моя помощница и сразу привычно устроилась на моей лежанке.