— Уговорил, Константин! — воскликнула она. — Раз поет твоя мама — это, конечно, решает все дело. Мечтаю познакомиться с твоей мамой!
— Правда?! — просиял парень.
Рите пришлось отвести глаза. Лгать не хотелось.
По счастью, к ним уже семенил метрдотель:
— Котя, сын Моти! Котенок-мотенок! Голодный?
Застыл как вкопанный, разглядев Костину спутницу. Склонился в низком поклоне. Тоже — паж. Еще один.
Рыбак рыбака видит издалека. Метрдотель метрдотелю друг, товарищ и брат.
Пока Костя, который действительно был голоден после смены, хлебал зеленые щи с обыкновенным, куриным, яйцом, Маргарита обговорила с местным властителем Валентином все детали предварительного заказа.
Ресторан «Под платаном» закроется 29 июля «на спецобслуживание». Весь зал будет отдан в распоряжение именинницы, столь же богатой и щедрой, сколь и красивой.
Валентину улыбнулась удача.
Маргарита верила, что ей она тоже улыбнется в день тридцатилетнего юбилея…
А как же иначе? Ведь Солнце войдет в Королевский градус!
Глава 10
СЕРЕБРЯНЫЙ КЛИНОК
Переговоры между «Колизеумом» и «Техно-Плюс» еще тянулись. Стороны никак не могли прийти к общему решению.
Старик Джузеппе прилагал все мастерство, все свои дипломатические способности, чтобы сбить цену на микросхемы Кайданникова. Это ему удавалось, но не надолго: ровно до тех пор, пока Георгий в очередной раз не замечал Риту в обществе Лучано Джерми.
И тогда изобретатель запрашивал баснословные суммы.
И опять старый Понтини с терпением и смирением брался его умасливать…
Он не роптал и не сердился, милый добрый герой «Золотого ключика». Он по-отечески относился к нему, пожалуй, как к несмышленышу Буратино, который променял азбуку на развлечения.
Единственное, что позволял себе седой диретторе, это ворчливо произнести новую выученную им русскую пословицу:
— Баба пляшет, а дед плачет.
В роли деда он, вероятно, видел себя, потому что его хозяин (он же — и его подопечный) плакать не думал, а, напротив, ликовал.
Лучано был абсолютно уверен, что полностью завоевал Маргариту.
А она — она и не думала разрушать его радужные надежды. Охотно проводила с ним время, даже сама искала встреч. Одаривала манящими улыбками, роняла двусмысленные реплики, которые вполне можно было принять за обещания.
Обещания — чего? Да всего! Безграничного счастья, рая на земле!
О, Маргарита это умела!
Жестоко? А почему, собственно? Ведь она не говорила итальянцу ничего определенного, он сам достраивал каждый ее жест, вздох, шаг собственной богатой фантазией. Как говорится, «обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад». Маргарита вовсе не чувствовала себя виноватой.