Лишь перед старым Джузеппе испытывала она некоторую неловкость. Столько усилий пожилой управляющий тратит заведомо впустую!
Но, если вдуматься, то разве он что-нибудь теряет на этом? Из зарплаты у него хозяин ничего не вычитает, а пожить подольше на лучшем российском курорте — что тут такого ужасного? Наоборот, приятно.
Старик же, вопреки логике, проникся к синьорине Маргарите искренним уважением: признал в ней большого мастера. Если сам он был непревзойденным асом в бизнесе, то она, несомненно, первенствовала в искусстве флирта и обольщения.
Искренне любя Лучано, он тем не менее с любопытством и даже одобрением наблюдал, как эта роскошная женщина неуклонно прибирает Джерми к рукам. Старик не мог не восхищаться точной, безупречной работой, в чем бы она ни состояла.
Ни разу управляющий не сделал попытки вклиниться, помешать отношениям Лучано и Маргариты. Прекрасно понимал: это бесполезно. И, более того, — глупо. Потому что… противиться чарам такой кудесницы, такой «беллиссима» может только полный кретин.
И старичок искренне считал кретином… гениального изобретателя синьора Кайданникова.
— Буонджиорно, синьорина! — задребезжал в холле старческий голос.
Лучано вздрогнул и недовольно наморщился. Он только что взял Ритины руки в свои и хотел вдоволь насладиться этим ощущением. Да вот досада — помешал глупый старик!
А Маргарита обрадовалась:
— Что новенького, синьор Понтини?
— Новенькое, новенькое! — Джузеппе бодро шлепал по мраморному полу своими разношенными сандалиями, надетыми, как обычно, на босу ногу. Он размахивал полоской бумаги. — Новая русская пословица.
— О, коэлис! — закатил глаза Лучано. Это означало «О, небеса!» и выражало крайнюю степень раздражения.
Управляющий недовольство хозяина полностью игнорировал:
— Очень подходит к ситуации.
— Читайте же! — Маргарита заранее потешалась.
— Бабья краса без зубов, а с костьми сгложет.
— Без зубов? — Лучано невольно глянул на смеющийся, идеальный Ритин ротик. — Что за абсурд. Почему этот бред подходит к ситуации?
А Маргарита хохотала:
— Синьор Джузеппе, вы непременно должны быть тамадой на моем дне рождения. Ведь вы мне не откажете?
— Что такое тамадой? — деловито поинтересовался старик.
— Тамада — это праздничный диретторе.
— Согласен!
Лучано же занервничал.
— Вы его приглашаете тоже? — он надулся, засопел, как младенец. Как будто считал, что поздравить именинницу — его монопольное право.
— Я забыла вас предупредить, Лучано, — пожала плечами Рита. — Это будет вовсе не ужин тет-а-тет.
— У-у… — он был явно разочарован.
— Но ведь тридцать лет исполняется раз в жизни, — она никогда не скрывала своего возраста. — А посидеть вдвоем мы можем в любой день.