Это была затея Маргариты, и она с лихвой окупила себя.
Круглый Зальчик преобразился. Не было больше тут массивной колонны по центру и полувыцветшего поролона под потолком, а росло настоящее вековое дерево, уходящее корнями глубоко-глубоко, к самому центру Земли, где клокочет раскаленная магма. Даже серые воробьишки выглядели не хуже сказочных колибри.
Ее встретило море роз.
С десяток корзин с цветами всевозможных оттенков стояли у ствола «платана» вплотную одна к другой, и это напоминало пышную клумбу.
Или, точнее, — ухоженный могильный холмик.
Это не было ее идеей и не входило в перечень оплаченных услуг. Она терпеть не могла розы с того памятного дня, вернее, с той памятной ночи.
А было это подношением Лучано, старавшегося загладить перед прекрасной синьориной свою вину.
Итальянцы прибыли заранее, и Джузеппе, не дожидаясь именинницы, уже отмечал вовсю. Он пристроился к сервировочному столику у служебного выхода, где громоздилась целая батарея выпивки, заготовленной для всей компании. Похоже, намеревался уничтожить все в одиночку.
Тем не менее старик, как обычно, казался трезвым. Он успел подбежать к Маргарите первым:
— Феличита! Поздравляю, беллиссимо синьорина! Примите скромный подарок. Это из Ватикана, освящено самим папой.
На его сухонькой ладошке поблескивало крошечное позолоченное сердечко-подвеска, на одной стороне которого был мелко выгравирован агнец Божий, а на другой — коронованный лев, несущий в передних лапах католический крест.
Хорошо. Символично. Лев в короне — то, что надо. Пусть это будет добрым предзнаменованием.
Маргарита поцеловала старика в морщинистую щеку, и тот, закрасневшись, как мальчик, засеменил опять к спиртному.
Ну, хорошо, Джузеппе-то как всегда оказался на высоте. Однако Понтини на роль пажа не планировался: человеку такого ума пристало быть при королеве разве что первым министром.
Но где же остальные: Константин, Лучано и, естественно, Георгий?
Ага, вот Лучано Джерми. Он несмело приближался к ее столику, ожидая сурового приема. Но Маргарита была сама любезность, как и подобает настоящей хозяйке праздника. И неудачливый Отелло воспрянул духом.
Он поздравил именинницу, и она даже предложила выпить на брудершафт. К его восторгу, они даже поцеловались — правда, коротко, мгновенно, едва соприкоснувшись губами. Однако для Джерми и этого было достаточно: он оказался на вершине блаженства.
Он не слушал прочувствованную приветственную речь Валентина, которую тот произнес с невысокой сцены в честь очаровательной гостьи, почтившей его заведение своим присутствием. Он готовился произнести собственную, тщательно продуманную и даже отрепетированную перед зеркалом. Дождавшись, когда метрдотель отойдет от микрофона, Лучано начал: