«Ах да, — опомнилась Маргарита. — Мы же с ним до сих пор на «вы». Это с Лучано я накоротке. Жаль, лучше бы наоборот. Как мне хотелось бы сказать: иди ко мне, иди, мой Георгий, мой Гера…»
Видно, лицо ее от этих грез озарилось блаженной мечтательной улыбкой, потому что Лучано залюбовался, загляделся и по ошибке потянул не за тот канат.
Яхта опасно накренилась, и Рита едва не скатилась с палубы в воду.
— Скузи, синьорина! — испуганно вскрикнул Джерми и тут же ликвидировал крен.
Испугался итальянец не за себя, а за нее. Сам-то он даже не пошатнулся, уверенно стоял на зыбкой поверхности, прямой, как мачта. А его накинутая на плечи расстегнутая белая рубашка раздувалась за спиной, как парус. Получалось, что сразу две мачты и два паруса было у маленького кораблика…
Люди на берегу видели эту красоту и приветствовали ее взмахами ладоней, платков, шляп. Дети на надувных матрасах начинали усиленно грести в сторону белого суденышка, но тут же отставали.
Даже чайки сворачивали за ними, и Маргарита бросала птицам кусочки бубликов, предусмотрительно загруженных на борт продумавшим все до мелочей Джузеппе Понтини. Значит, в морских прогулках старик тоже знал толк: наверное, немало красавиц прокатил в молодости по морю итальянский потомок русских купцов.
Маргарита распласталась на палубе и с некоторой опаской свесила голову, чтобы поглядеть на воду.
Внизу было прозрачно и чисто. Дна, правда, не видно, зато видны мелькающие за кормой рыбешки. Они перехватывали упавшие в воду хлебные кусочки, ничуть не боясь, что сами могут быть съедены чайками.
Словом, все — и люди, и животные — тянулись к легкой белоснежной яхте.
Все, кроме человека-скалы. Скалам вообще не свойственно сдвигаться с места…
«Ну и пусть, ну и подумаешь», — разозлилась уставшая от ожидания Маргарита.
— Лучано, давай-ка вдаль, на простор!
И они повернули прочь от берега, сопровождаемые галдящим птичьим эскортом.
Если бы вы знали, как это здорово — находиться между водою и небом, когда обе стихии сливаются воедино и нет между ними линии горизонта!
Берег исчез из виду, и яхта, кажется, зависла в невесомости, не испытывая на себе земного притяжения.
Плывущие по небу облака отражались в воде. Или, наоборот, морская пена отражалась в небе?
Маргарите стало вдруг так легко, так спокойно, так радостно, что она бездумно воскликнула:
— О море!
И Лучано тут же отозвался созвучным словом:
— Аморе!
Маргарита знала, что «аморе» по-итальянски означает «любовь».
И Лучано тоже знал, что она это знает…
Они улыбнулись друг другу: между ними вновь не было барьера, как тогда, во время арбузного пиршества.