Нет, то были не сирены.
Невдалеке от яхты покачивалась на волнах широкая, устойчивая рыбацкая лодка. Из нее-то и доносились вскрики и взвизгивания:
— У-ух! Э-эх!
Наступил почти полный штиль. Яхта Лучано и Маргариты, шедшая лишь под парусом, едва продвигалась.
Лодчонка же была куда проворнее: у нее имелась пара потемневших весел.
А на веслах сидели две девчоночки — молоденькие, чуть ли не школьницы, и усердно гребли, подбадривая себя ритмичными возгласами.
Девчонки были в полинявших от морской соли купальничках, совершенно символических, еле прикрывающих едва наметившиеся полудетские грудки.
— У-ух! — сделали они очередной рывок веслом, и застежка лифчика у одной из них не выдержала.
Раздались возгласы восторга, и девица совсем сбросила ставший ей ненужным бюстгальтер.
— И я! Я тоже хочу! — заверещала ее напарница и вслед за подружкой обнажила сосочки-пуговки.
А на корме, с ногами на банке, восседала еще и третья. Она стоймя вскочила на сиденье, объявив:
— А я что, рыжая, что ли? У меня вообще стриптиз будет! Глядите!
И соплюшка содрала с себя не только лифчик, но и трусики, продемонстрировав зрителям узенькую белую полоску на черных, как у негритянки, худых бедрах.
Лодка в это время совсем поравнялась с яхтой.
Лучано отвернулся. Его, южанина, почитателя пышных женских форм, совсем не привлекали прелести угловатых подростков. Эти дурочки оторвали его от такой роскошной женщины!
Маргарита тоже хотела отвернуться — и не смогла.
Потому что заметила вдруг: девчонки-то в лодке не одни! На днище рыбацкой шлюпки, прислонившись белокурой головой к лодыжке одной из девиц, лежал, загорая…
Да, это был он.
Георгий. Гений. Человек-скала.
«Чтоб вы все потонули!» — подумала Маргарита в сердцах.
Однако лодчонка прекрасно выдерживала тяжесть скалы.
Голенькая девочка пританцовывала на корме, требуя:
— Где аплодисменты? Не слышу.
И Георгий захлопал ей. Сперва он бил в ладоши, приговаривая «Браво!», а потом поднялся и принялся так же похлопывать девчонку по загорелой кругленькой попке. А та вертелась, подставляя ему то одну ягодицу, то другую.
Он был занят. Он был увлечен. Ни яхту, ни ее обитателей он даже не удостоил взглядом.
Девчонки продолжали восторженно хихикать — и это было для Маргариты как ножом по стеклу. Ей точно так же сводило скулы от этих голосов, как ему вчера за ужином — от оперных арий.
— Клево! — пищали малолетки.
— Гля, какие сиськи!
— А жопа-то, кайф!
Лодка прохлюпала веслами, едва не столкнувшись с яхтой. Поплыла дальше.
Лучано только сейчас поднял голову, виновато поглядел на спутницу: дескать, прошу прощения, скузо, недоглядел. Эти людишки недостойны вас, несравненная синьорина!