Александр взял листок бумаги и стал выписывать, что глобального получилось сделать за минувшую дюжину лет. И ведь было что вспомнить…
В сфере транспорта все шло просто замечательно.
Во главе стояли стратегически важные артерии, позволяющие не только ударными темпами проводить переселенческие программы, но и связывать всю страну в единое транспортное пространство.
Во-первых, это, конечно, Транссибирская магистраль — мощная двухколейная железнодорожная магистраль, протянувшаяся еще в 1878 году от германской границы до Владивостока на побережье Тихого океана.
Во-вторых, Туркестанская магистраль, а точнее железнодорожная сеть, связанная через несколько точек с Транссибирской дорогой. Ее охват по протяженности был не столь колоссальным, но зато она проходила по весьма и весьма сложным территориям — пустыням и засушливым степям, вводя в транспортный оборот Империи всю Среднюю Азию и Восточный Туркестан.
Были и другие отдельные проекты вроде железной дороги на Мурманск и магистрали до Индийского океана, идущей через Персию. Но эти два проекта считались Александром жизненно важными, а потому приоритетными. Но титанические сдвиги были не только в области железнодорожного строительства. Тут была и реформа вооруженных сил, и денежной системы, и образования…[40] даже модернизация Православной церкви и то — продвигалась своим чередом, наматывая на гусеницы недовольных. Но отчего же тогда Император чувствовал себя так подавленно?
Спустя несколько часов, находясь на процедурах в массажном кабинете, Александр стал потихоньку понимать, что же произошло и отчего он чувствовал себя так угнетенно.
Все дело было в том, что после разгрома Турции и Франции Император зарылся с головой в дикий ворох проблем, порожденных вытаскиванием страны из векового болота. Временно зарылся, как он полагал. Но, как гласит старая пословица: «нет ничего более постоянного, чем временное». Поэтому, сосредоточившись на мелочах и деталях индустриализации России, реформе сельского хозяйства и прочих делах, Александр так и не смог вылезти из-под этого титанического завала, который продолжал нарастать как снежный ком. Ведь из-за активной деятельности Императора в России стало обновляться и модернизироваться практически все. Настолько, что проще было сказать о том, что не требовало масштабных преобразований. И, пожалуй, им был лишь центральный аппарат управления, выпестованный, перепроверенный и отлаженный им ранее, как механизм швейцарских часов. Взращиваемый им с особенным трепетом еще с тех далеких времен, когда он числился простым великим князем да по малолетству учащимся грамоте и счету в Кадетском корпусе. А потому верил Император своим старым «бойцам» из центрального аппарата управления и их ставленникам беззаветно. Но, как оказалось, зря… Ведь оглядевшись и на время остановив свой безудержный бег белки в колесе неразрешенных дел, Александр понял, что именно ближайший тыл, казавшийся ему несокрушимой опорой, на поверку оказался самым слабым звеном. «Как так получилось?» — закономерно возник вопрос в голове у Императора. Возник и не отпускал до того момента, пока он не стал разгребать архивные дела по управлению ведомствами, озадачив своего секретаря справками. Канувшие в Лету эпизоды стали всплывать один за другим, формируя у Александра «картину маслом». Ведь как оказалось, погрузившись чрезмерно в детали и частности практически всех основных общегосударственных проектов Империи, он упустил видение ситуации в целом.