Медленно губы Люциана тронула улыбка.
– Что я могу сказать… женщины не могут передо мной устоять.
Я не поверила своим ушам. Естественно, мой мозг твердил мне, что Люциан обманывает Танатоса, чтобы спасти меня. Но червячок сомнения остался, несмотря ни на что. В конце концов, эти двое были друзьями несколько веков.
Танатос обрадованно взглянул на меня:
– А я тебя предупреждал, Ариана. Если бы ты лучше слушалась своего папу… Он уже признавался тебе в любви? Ай, само собой. Но, конечно же, тебе никому нельзя об этом рассказывать, потому что это вызовет столько трудностей, так ведь? Люциан так любит быть трагическим героем. Восхищение, преданность, отчаяние, доверие и, конечно, желание.
Я сглотнула. Как мог кто-то так ошибаться, но одновременно попадать прямо в цель?
С довольной ухмылкой Танатос вновь обратился к бывшему воспитаннику:
– Твой вкус не изменился за последние столетия, Люциан. Расскажи мне, каково было почувствовать вкус ее души. Изара, бессмертное пламя… Это должно быть невероятно.
– Да ничего особенного. Честно говоря, в постели она гораздо лучше. – Только сделав над собой усилие, я не позволила его резким словам резануть мне прямо по сердцу. На лице Люциана не дрогнул ни один мускул. Он устроил идеальное представление, чтобы скрыть, что чувствовал ко мне. По крайней мере, я в это верила. Ведь я носила на себе его знак. Я сама его видела!
Нет, не видела!.. Люциан мне его показал.
Танатос захихикал:
– Ты и не представляешь, как я по тебе скучал, Люциан. Присоединяйся ко мне! Вдвоем мы стали бы непобедимы. Мы сотрем Лигу в порошок!
Я почувствовала, как в помещении сдвинулся баланс сил, и затаила дыхание. То, что Танатос таким образом отдавал предпочтение Люциану, не понравилось ни Электре, ни Тристану. Обо мне и говорить было нечего…
Электра приоткрыла свой безупречный ротик, чтобы поспорить с решением Танатоса, но потом передумала ему перечить.
– Наша клятва связывает нас с Лигой, – проговорил Люциан в напряженной тишине.
– Мы клялись служить общему благу праймусов. Я никогда не нарушал клятву! – парировал Танатос. – Лига – как болезнь. Давай освободим праймусов от нее.
– А потом будем ими править?
Старший праймус широко улыбнулся:
– Милый маленький бонус.
Люциан пытался разболтать Танатоса? Я горячо на это надеялась, потому что, если нет… В эту секунду я поймала взгляд его зеленых глаз. Они были лишены всякого выражения.
– А ее душу тоже получишь ты?
– Все-таки это я ее создал, – сказал Танатос. – Но, если получится, я могу сделать тебе такую же. Лига сгорит, как пришлось сгореть нашим друзьям-брахионам, – его рука вытянулась в сторону статуй рыцарей, а в моей голове встал на место последний кусочек пазла. Эта комната была личным мемориальным залом Танатоса. Рыцари были не рыцарями, а скульптурами брахионов, убитых Лигой. Потому-то они и были повернуты лицами к стене. Чтобы продемонстрировать их знаки праймусов на спинах.