И она посмотрела на меня с ожиданием.
Я начала рыться в сумочке. Его зовут Оливер, он сейчас находится или у себя в клубе, или где-то в самом сердце административных зданий Сингапура, или на боксерском матче. И телефон мне этот давали для того, чтобы решались любые проблемы. Кто он — личный секретарь, или носит высокое звание колониального секретаря? Мне все равно, но лучше ему найтись как можно быстрее.
Потом я представила себе, как веду беседу с этим Оливером, а ко мне прислушивается весь бар, включая боев из-за стойки. Значит, надо ехать как можно быстрее домой.
БЕШЕНЫЕ СОБАКИ И АНГЛИЧАНЕ
Кто-нибудь когда-нибудь все равно засадил бы меня в конце концов в тюрьму, — удовлетворенно говорил освобожденный Тони, пока Магда укладывала его на кровать. — Тюрьма — то самое, чего мне не хватало для духовного совершенства. А вот почему они просто не пристрелили меня, как бешеного пса? Какое упущение. А мне надо было орать и сучить ногами всю дорогу в узилище, тогда бы и пристрелили, но проклятая рана склоняет к экономности движений. Ничего, зато теперь у них в городе живым укором — жертва полицейских репрессий. Я киплю справедливым гневом. Товарищ Магда, она же — девица Ван Хален, она же — милый мой бурундучок, попроси, пожалуйста, портье записать меня поутру в местную ячейку Коминтерна. А до того — не знаешь ли ты какой-нибудь хорошей революционной песни?
— Непременно, товарищ Тони, он же советник Хэ. А вот это… м-м-м… а вот есть такая песня… Значит так, ты играешь на губах британский полковой марш, а я…
И эта пара, после некоторой подготовки, со вкусом, с притоптыванием ногами, покачиванием плечами и пристукиванием по краю стола, начала исполнять нечто поистине безобразное, с припевом на каком-то дикарском языке.
«Какой позор, что англичане цивилизовали мир — зато мир теперь хорошо веселится», — сдавленным шепотом пела Магда, азартно прищелкивая пальцами. Потом она, не переставая петь и щелкать, принесла Тони его обтянутый парусиной пробковый шлем, он надел его, как положено, с ремешком под нижней губой и делал вид, что марширует с задранной бородкой (оставаясь, конечно же, в кровати). А когда строчки «только бешеные собаки и англичане выходят на полуденное солнце» прозвучали три раза подряд, я поняла, что сейчас кое-кого вышвырнут из гостиницы. Отели «только для белых» в городе есть, а существуют ли «только для красных»? Но остановить революционную оргию я не могла.
— Отличная песня, — вынесла, наконец, приговор Магда.
— Кто автор, дорогой мой певчий зяблик? Какой-нибудь Эллингтон, он же товарищ Дюк?