— Неужели тебе их ничуть не жаль? Не слишком ли это жестоко, котик? — томно подняла на него глаза Катерина.
— А чего их жалеть, этих паразитов-богачей? — злобно ответил Костыль. — Сто раз правы большевики, уничтожив их как класс. У них разговор был короткий: «Аристократ? Дворянин? К стенке!» Это они из принципа их мочили, а мы, — повеселев ухмыльнулся он, — поступаем более умно: ради того, чтобы за них получить большие бабки и ментов оставить с носом!
— Да брось ты подводить идею под мокрое дело, — не выдержал его демагогии Фоменко. — Наши бабы, Костыль, так и так все узнают. Или думаешь, что они нас с тобой продадут? — он уже изрядно захмелел. — Пусть знают правду: мы за этих сопливых получим столько «зеленых», что на целый год хватит! Чего еще надо?
Не дожидаясь Костыля, он налил себе водки, а тот миролюбиво сказал:
— Ну чего злишься, Хирург? Большевиков это я так приплел — для красного словца. Но ты же знаешь, что с отцом девок и их братом у меня старые счеты, — напомнил он другу, — и этим я отомщу им за все! Давайте же выпьем, чтоб так оно и было! — предложил он, подняв свою рюмку.
— И чем они так тебе досадили? — спросила Софа, когда они выпили и закусили. — Сержик мне об этом ничего не говорил.
— Из-за отца этих девчонок я два раза сидел, а их брат поступил со мной еще хуже, — со жгучей ненавистью в голосе коротко объяснил ей Костыль. — По его милости я остался нищим, хотя мог бы быть несметно богат!
— Да брось ты заливать! — недоверчиво взглянула на него Софа. — Неужто так было на самом деле?
— Этот его сынок, Петр, увел у меня из-под носа богатую золотую жилу, к которой я подбирался целых пять лет, кормя в тайге комаров, — ничуть не обижаясь, злобно объяснил Башун. — Я же был геологом и, не перебеги он мне дорогу, у меня могла бы быть совсем другая судьба!
— Тогда я своими руками задушу этих сопливых девчонок, чтобы отомстить за моего дорогого котика, — заявила Катерина, глядя на него нежным взором и испытывая, как ее охватывает сладкая истома. Один вид этого неандертальца вызывал у нее сексуальное возбуждение, а выпивка усилила волнение в крови.
Не выдержав, она удивительно легко для своих габаритов и веса вскочила на ноги и, подойдя сзади, наклонившись, нежно обняла Костыля так, что его голый череп полностью утонул в ее полной груди.
— Пойдем, котик, я тебя уложу баиньки, — горячо дыша, ласково предложила она. — Не стоит нервничать! У тебя и так был очень тяжелый день, и надо хорошенько отдохнуть!
— Намек прозрачный: дорогие гости, не надоели ли вам хозяева? — натянуто улыбаясь, сказал Фоменко, с хмельным сожалением оглядывая стол, на котором оставалось еще много выпивки и закуски.