— Броневая площадка — это еще не бронепоезд, — Дутов щелкнул пальцем по карте, потом прошелся по строчке дороги, уходящей к Волге, — броневую площадку мы превратим в сплющенную консервную банку и придем вот куда, в Челябинск, в Бузулук и далее… Сапоги будем мыть в Урале, в Волге, в Гумбейке — везде!
Перевес на стороне красных был тройной — у Дутова имелось в три раза меньше солдат, чем у Кобозева с Кашириным, и тем не менее его это не остановило. Атаман начал наступление очень грамотно — подтянув артиллерию к Сырту, обработал снарядами станцию, обхватил поселок с двух сторон, соединил клещи и вошел в Сырт почти без потерь. Это была первая победа Дутова на образовавшемся Уральском фронте.
К Сырту на санях подтянулась пулеметная команда. «Максимы» были установлены в специальных деревянных коробах — высовывали из них свои тупые дульца, будто морды из собачьих будок. Конечно, короба — не самое удобное приспособление, чтобы вести стрельбу, но другого местные мастера не придумали — они долго чесали затылки, смущенно хмыкали и обещали поломать мозги еще, но так ничего они и не придумали.
Эти короба оказались очень даже хороши для женщин — у пулеметчиц Авдотьи Богдановой и Натальи Гурдусовой появилась новая товарка — круглолицая, с крепкими скулами, широким темным румянцем на щеках и огненными черными глазами, очень веселая, шумная Саша Васильева.
Характер у Саши оказался легкий, ко всякому человеку она умела найти подход, отыскивала свой ключик и редкому собеседнику не западала в душу. Стреляла она из пулемета мастерски, метко, будто на «зингере» тачала рубаху, пулемет могла разобрать и собрать с закрытыми глазами, из маузера на спор сшибала птицу.
В Сырт две пулеметные повозки влетели с черного хода — по санной колее, проложенной, чтобы из степи возить сено, — проскочили едва ли не к самому штабу Кобозева. Над темным широким крыльцом, похожим на площадь для проведения митингов, развивался малиновый флаг — красного сатина в местной лавке не оказалось, был только малиновый, его на революционное знамя и пустили. У штаба повозки развернулись и направили стволы «максимов» на крыльцо.
Из дверей вывалилось двое глазастых солдат с красными ленточками на папахах, они быстро разглядели женщин в санях, погоны и ударили залпом по ним из своих «трехлинеек». В ответ прогрохотала меткая пулеметная очередь.
В одного солдата угодило сразу несколько пуль, подбитый горячим свинцом, он перелетел через крыльцо, снес своим тяжелым телом высокие, недавно подправленные плотником перила, — и рухнул в снег. Второй метнулся назад, к двери, но Авдотья подцепила его коротким стежком — у солдата из рук выпала винтовка, и он растянулся на крыльце.