Наталья подхватила Авдотью под руки, пытаясь удержать ее, но не тут-то было — гибкое послушное тело Авдотьи сделалось тяжелым, неувертливым, поползло вниз. Оно согнулась калачиком и ткнулось головой в кожух пулемета. Только тут Наталья увидела маленькую красноватую дырочку, из которой медленно вытекала блестящая сочная жидкость, похожая на деготь — пуля попала Авдотье в голову. Наталья закричала опять, небо, казалось, всколыхнулось над ней, задрожало, поползло в сторону. Авдотья была мертва.
К вечеру в Сырт прискакал Дутов, окруженный конвоем. Атаман объехал Сырт, придирчиво посчитал сани с винтовками и патронами, взятыми в коротком бою, добычей остался доволен. Одинокому старику Бородачеву, у которого снаряд случайно разбил дом, приказал выдать деньги на строительство нового. Потом поскакал к раненым — ему хотелось поддержать, подбодрить этих людей.
Узнав о гибели Авдотьи Богдановой, он помрачнел.
— Уж баб-то надо было поберечь, — проговорил с досадою. — До чего же мы дошли — под пули их подставляем. Пули — это дело мужское.
Он подошел к поленнице, около которой замерла, устав от плача, Наталья, приподнял полу дерюжки, прикрывавшей тело Авдотьи. Она лежала как живая — даже румянец на свежем лице сохранился. Дутов горестно покачал головой и аккуратно прикрыл дерюжкой лицо Авдотьи.
К атаману подступил адъютант — щеголеватый, с подчеркнуто строгой выправкой, с картинными темными усиками, делавшими его лицо надменным.
— Где прикажете похоронить убитую, Александр Ильич? Здесь или дома, в родной станице?
— Она же из Остроленской, да? — Дутов помнил очень многое, в том числе и такие детали, кто откуда пришел в его войско.
— Так точно, из Остроленской, — доложил адъютант.
— Вот и надо отвезти ее домой, к родным. Пусть похоронят отважную пулеметчицу в Остроленской.
Дутов вышел из сарая на улицу, невольно поежился, попав под охлест ветра. Распряженные лошади стояли около саней с пулеметами и лениво хрумкали сеном. Хозяйский кобель, ошалевший от грохота, стрельбы и обилия народа во дворе, так глубоко залез в будку, что даже цепи не стало видно.
В дверях дома показалась румянощекая черноглазая девушка, стрельнула колючим взором в атамана и неожиданно потупила глаза. Атаману захотелось с ней заговорить, но он ни с того, ни с сего почувствовал себя смущенным мальчишкой, в нем словно бы что-то закоротило. Слова пропали, он беспомощно глянул в одну сторону, потом в другую, ища поддержки, но поддержки не было и, втянув голову в плечи, Дутов также опустил взор.
Через мгновение рядом с ним оказалась Наталья Гурдусова, всхлипывая неровно отерла глаза. Атаман, который терялся при виде женских слез, коснулся рукою ее руки: