Оренбургский владыка (Поволяев) - страница 198

— Вам плохо, Александр Ильич?

— Очень, — не стал скрывать Дутов, — никогда так тяжело не было. Тиф оставляет последствия, их надо перемочь.

— После сегодняшнего молебна вам станет лучше.

— Дай-то Бог. А то, что в России, отец…

— Иона.

— … отец Иона, вы оставили своих людей, это хорошо.

Это очень хорошо. Нам предстоит долгая и тяжелая борьба с большевиками.

Дутов закрыл глаза, давая понять, что визит отца Ионы закончен. Отец Иона вздохнул, привычно поклонился и вышел из комнаты, остро пахнувшей лекарствами.


Китайцы с большим опасением отнеслись к просьбе дутовцев оставить при себе оружие. Умевшие воевать казаки, взяв в руки винтовки, могли за пару недель запросто завоевать половину Поднебесной. Сами китайцы солдатами были плохими, их больше интересовали рисовые лепешки со сладкой подливкой да толстые бабы, чем ратные дела. Генералы это хорошо знали, на доблесть подчиненных не рассчитывали и поэтому приказали частям Дутова сдать оружие, личному составу оставить только плетки. Хотя плетка в руках умелого наездника — тоже сильное средство: случалось казаки, громко хлопая плетками, без единого выстрела брали целые батареи.

— Как так — сдать оружие? — заволновались дутовцы. — Разве мы для этого сюда шли? — возмущению их не было предела.

Запахло скандалом. Китайцы поспешили подтянуть к Суйдуну все имеющиеся поблизости воинские соединения. Но тут подал голос атаман Дутов — и сделал это как нельзя вовремя:

— Братцы, скандалы нам не нужны. Смиритесь!

— А чем будем драться, когда вновь схлестнемся с красными? А? Нельзя сдавать оружие, Александр Ильич!

— Сдайте, казаки, — голос Дутова, несмотря на слабость, был тверд.

— Александр Ильич!

— Сдайте… С китайцами, когда нужно будет, мы договоримся — они ведь тоже большевиков не любят. Когда решим возвратиться в Семиречье, они нам оружие отдадут.

— Ну, ежели так… — казаки кряхтели недовольно, удрученно почесывали затылки и угрюмо поглядывали куда-то вдаль, за заснеженные гордые хребты, — хотя и боязно чего-то…

— Верьте мне, казаки, — Дутов старался, чтобы слабый голос его продолжал звучать твердо. — Разве я когда-нибудь подводил вас?

В конце концов оружие они сдали.

…Дутов, хрипя, выбрался из дома на улицу, огляделся, скользнул взглядом по каменным старым стенам крепости, с тоскою посмотрел на север, на розовую заснеженную полоску гор, плотно прикрывавшую далекую Россию, и чуть не заплакал. Лицо у него задергалось, атаман отвернулся от людей. Он еле-еле сдержал себя и шаркающей тяжелой походкой ушел в дом.

— Саша, на улицу больше не выходи, — заметила ему Ольга Викторовна, — на улицу тебе рано.