— Мак, пожалуйста! — Он отступил назад; она попыталась ухватиться за его куртку. — Пожалуйста, не уходи! Не вот так! Давай, я перееду!
Грустная разочарованная улыбка в ответ; его рука разжала ее пальцы — ткань выскользнула.
— Все хорошо. — Еще один шаг к двери. — Не нужно подачек, принцесса. Я не тот, кто их принимает.
Она почти задохнулась от боли. Уходит… он уходит… он уходит… Создатель, помоги, сделай что-нибудь… Позволь нам понять друг друга, верни все назад!
— Тебе нужно время. Пусть у тебя будет время.
То были последние сказанные слова перед тем, как дверь закрылась.
«Пусть у тебя будет столько времени, сколько ты хочешь. Все время мира. Но уже без меня», — витало в воздухе.
Лайза не выдержала, сделала глубокий вдох, от которого судорогой свело грудь, а затем опустилась на пол, невидящими глазами посмотрела на дверь и разрыдалась так горько, как рыдают только когда умирает кто-то очень близкий.
* * *
Он мог бы попытаться согнуть себя и стать мягче. Хотя, был ли он жестким? Мог бы клятвенно заверять, что будет верен только ей, но грош цена словам, когда отсутствует доверие. А оно рождается и взращивается взаимно.
По крыше и окнам колотил ливень.
Мак неподвижно сидел в незаведенной машине и смотрел, как по ветровому стеклу стекают дождевые капли.
Пришел. С кольцом. Впервые в жизни.
И с ним же ушел.
Смешно, если бы не было так грустно.
Может, надо было иначе: более романтично и через месяц? Или через год?
Нет, он поверил, что она — пусть еще незрелая и зеленая внутри — переступит через внутренние страхи и доверится. Вложит свои ладошки в его, и он бы держал их крепко, не выпуская. Холил бы и лелеял, прощал бы ошибки и промахи — со всеми случается. Но нет.
Не вышло.
Кольцо осталось в коробке, а в ушах разодравший сердце на части плач, несущийся вслед по коридору.
Он не произнес «люблю» вслух, попытался сохранить хотя бы часть сердца нетронутой, но оно все равно треснуло. В таких вещах, когда подкашивается фундамент, рушится все без исключения.
Мак опустил голову и прижал ее к лежащим на руле ладоням.
В вышине горело, но уже не грело, знакомое окно.
Он поднял голову, посмотрел на него, затем на автомате вставил ключ в замок и завел машину. Уже выехал со двора, потом очнулся, стряхнул оцепенение, включил дворники и пристегнулся.
* * *
Да, наверное, они поговорят. Одумаются. Поразмыслят и придут к компромиссу. Пройдет время, и раздастся долгожданный звонок, прозвучит любимый голос и скажет: «Малыш, мы были дураками, давай попробуем еще раз».
Может, пройдет день или два.
Может, неделя.